Обитатели леса ждут апрельского тепла. Однако порой проносится меж стволов порывистый холодный ветер. Луч солнца, стыдливо показавшись сквозь редкие небесные прорехи, тут же скрывается за тучей. Неприветливо моховое болото. Кажется необитаемым, но это не так. Первые признаки пробуждения природы проявились еще в конце зимы, нарастая с весенним теплом…
Едва рассветет, как в глухих чащобах, на окраинах болот, в окружении редких сосенок начинается представление. С вечера слетелись сюда на брачный турнир глухари. Не терпится им удаль свою показать. И вот к ночи, шумно крэкая – оповещая о своем появлении других петухов, расселись они по веткам не ближе 100–300 шагов друг от друга. Зачем тесниться? На том и успокоились, задремали… А на рассвете стали раздаваться далеко не песни соловья. Будто кашляет сдавленно старик «тэк-тэк, тэке-тэк». Распустив веером хвост и вытянув серую с зеленоватым отливом шею, поют бородатые глухари своим дамам. Дремучей тайной веет от их песен, наподобие быстрого шепота заклинаний. Один из красавцев примостился на верхушке сосны: пусть слышат все, кто тут громче и лучше поет. Щелкая, выводит каждое коленце, ускоряясь. И вот закидывает голову назад. Борода его топорщится. Красные брови вспыхивают на фоне светлеющего неба. Хвост тугим черно-белым веером раскрывается, перья раздуваются. Вытянув шею, певец ступает по ветке. Глаза его затуманиваются, он ничего не слышит. А песня громче звучит, словно кто-то точит бруском ножи. Не то щебет, не то стрекот как у сороки... Но тут он замечает соперника. И, грозно взглядом обводя, вызывает его на поединок. Боец тэкает в ответ. Задира, распушив крылья, его передразнивает. И тут же соперники, расставив ноги и задрав хвосты-лиры, готовятся к поединку. Раздуваясь, клокоча, шипят, словно гуси, и бормочут как голуби. Выбивая ногами дробь, разбегаются, подрыгивают. Порой поле брани усеивается перьями. Бойцы теребят друг друга клювами и наносят сильные удары крыльями – звуки слышны на несколько сотен метров.
С пожаром утренней зари на токовище слетаются глухарки с петушками. Рассаживаются по верхушкам деревьев. Деткам по году, но участия во взрослых играх они пока не принимают, молча наблюдая и набираясь опыта. Их так и называют – молчуны. Дамы же восторженно квохчут, хлопая крыльями, и возбужденно вертят головами, подбадривая кавалеров. Старый боец, в очередной раз наскакивая на соперника, заставляет того отступить. Какое-то время еще преследует его, нанося удары в спину. «Тэк-то, тэк-то, тэке-тэк…» – вопрошает победитель, развернув, как знамя, черно-белый хвост веером и горделиво обводя взглядом поле битвы. Но желающих помериться с ним силами больше нет. Заметив самочек, петух с шумным хлопаньем крыльев взлетает на метр-полтора над землей и тут же садится обратно на землю. К нему стремится, заигрывая на ходу, солидная дама – глухарка. И увлекает одного из лучших в чащу. Там молодожены и проведут весь день до захода солнца…
На другом конце лесочка, возле заросшего мхом болотца, среди березок и осинок слышится грозное чувыканье: «чуф-чуф-чуф, чуфык-чуфык, чуф-чуф-чуф…» На кочку выпрыгивает красавец тетерев. Косач хоть и поменьше братца глухаря, но такие же красные брови и хвост веером. Пыхтит-шипит злобно задира, вызывая соперника на бой. Из кустов выпрыгивает копия вояки… И начинается поединок. Дело порой доходит до свалки. А серые тетерки, те, ради которых это все и происходит, рассевшись по верхушкам деревцев, наблюдают за схваткой, восторженно чувыкая. Каждая уже выбрала себе жениха. Потолкавшись-попыхтев, петухи-кавалеры расходятся по парам с дамами до следующего года…
А на островке посреди болотца – бал-токование у серых журавлей. Около гнезд своих они устраивают танцы: гарцуют, хлопают крыльями, подпрыгивают… и поют. Вытанцовывают друг перед другом, демонстрируя галантность. Наплясавшись, кавалеры подходят к дамам и, поклонившись, ведут их на прогулку по болоту или вдоль озера, реки…
К вечеру на окраине болота – опять свист, писк, гвалт. С кочки на кочку перепрыгивают пестренькие длинноногие птички с клювом-шильцем. Щебечут, принимая различные позы. Это кулики дупеля. Самцы ерошат перья, вытягивают шею и, направив клюв вверх, быстро им щелкают. То, опустив крылья, расправив веером хвост и загнув его на спину, втягивают голову в плечи, опуская клюв и прижимая его к груди… Их на току около двух дюжин собралось. Начинается ристалище. Самцы во время брачных игр (могут всю ночь) кружатся в воздухе (до 0,5 км в диаметре), крича отрывисто и резко «чви... чви... чви...». Сделав часть круга, летуны, полускладывая крылья за спиной, чуть снижаются, замедляя полет. Махая крыльями, вновь летят горизонтально. Затем – крутое падение под звуки треска и жужжания. Упав иногда до 1,5–2 м, опять взмывают вверх, выкрикивая «чрля-ти-ти…». Днем дупеля, неподвижно сидя на поваленном дереве или срубленном пне, могут свистеть-стрекотать «ззз...иу…» Бывают и потасовки. Один пищит, задетый клювом соперника. Задира с
нова тюкает бедолагу. Тот, пронзительно пища, покидает поле боя. Страсти накаляются. И вот уже все самцы, растопырив крылья и распустив куцые хвосты, гоняются друг за другом, схватываются клювами, выщипывают перья. При этом щебечут и щелкают клювами. Но тут в ряды драчунов вмешиваются пестренькие самочки, сидевшие в траве, и разводят своих кавалеров-бойцов по гнездам...
Лес затихает. Изредка нет-нет да услышишь уханье филина: «У-ха-ха-ха, ха-ха-ха… Ух-ух-ух, ух-ух-ух…» Круглоголовый предпочитает пугать своих соперников зловещим хохотом, взвизгивая и щелкая при этом клювом… Пожалуй, хватит потасовок-драк. Гораздо лучше слушать свадебные песни пернатых.
Татьяна МОИСЕЕВА, биолог, писатель.