Мы и мир

№19 от 10 мая 2012 года

Статья

Комментарии (0)

Chantera pas петь не будет!

Второй тур президентских выборов во Франции громко хлопнул дверью. И хлопнул он по Саркози! Конечно, звучит это не столь трагично, как фраза из произведения Хемингуэя «По ком звенит колокол?», но все же… Все вдруг стало ясно — как в знаменитом романе. Такое ощущение, будто после майской грозы: хоть кругом и холодно, и сыро, и кто-то еще сердится в облаках, но солнышко уже выглянуло, блеснуло по лужам и свежайшей зелени деревьев, подарило надежду. И хотя надежда эта для французов нынче олицетворяется лысоватым мужчиной профессорской наружности, в очках и с интеллигентской улыбкой — что ж, может, это и есть спаситель Франции? А там, глядишь, — и всей Европы!
Во всяком случае, не прошло и получаса после закрытия за дерзким, «левацким» вторым туром избирательных участков, как действующий «правый» президент — а действовать ему еще ровно до ближайшего воскресенья — месье Николя Саркози (так по-простецки теперь можно к нему обращаться) поспешил поздравить победителя. Одним словом, дело представлялось настолько ясным даже ему самому, что он не имел ни малейшей возможности выразить недовольство единственным приличным способом, допустимым в цивилизованном обществе, — затягивая с поздравлениями. Нет, тут ему опять же хватило такта и здравого смысла.
Итак, в истории политика Нико­ля́ Жака Поля Стефа́на Саркози́ де На̀дь-Бо́ча можно ставить жирную точку. По крайней мере, если верить самому Сарко, громко объявившему в пылу предвыборных баталий, что в случае проигрыша он совсем уйдет из политики. Вот и в своей первой речи уже в новом, простом положении, обращенной и к оппоненту Олланду, и к своим соратникам по избирательному блоку «Вперед, Франция!», Саркози, явно скрепя сердце, подтвердил, что будет теперь стоять плечом к плечу со своими единомышленниками… в качестве обыкновенного француза. Это означает, что даже в ближайших парламентских выборах он участвовать не будет. И не потому, что после президентского кресла садиться в депутатское как-то не с руки, а потому, что Сарко как-то незаметно для самого себя стал той самой «веревкой», о которой в доме «повешенной», т.е. проигравшей партии, говорить неприлично. Ему, как американофилу, английский фольклор будет понятней. А если говорить по-французски, то он уже стал «шантра па». Не шантрапой, конечно, в русском понимании этой французской фразы, а тем, кто просто не будет больше «петь» для французского избирателя.  И для своей партии — тоже.
Саркози стал «черной меткой» для всех правых, и уже сегодня они все от него разом и отвернутся. Как раз потому, что он-то и был солистом и квинтэссенцией правого дела, эталоном правых, президентом миллиардеров и лучшим другом Америки. И вот теперь все эти понятия не просто обесценились, они стали опасными — после того, как Олланд открыто заявил, что его враги — это богачи. И после того, как Олланд победил!
Действительно, как Саркози мог не заметить, что лозунг «Вперед, Франция!» слишком похож на лозунг уже проигравшего Берлускони — «Вперед, Италия!»? И что его президентский образ — как и образ жизни — слишком гламурный. Да, хорошо быть женатым на топ-модели, хорошо отдыхать на яхте американского президента, хорошо самой своей полуироничной улыбкой излучать благополучие и самодовольство, но хорошо ли это в глазах французов, безработица среди которых за годы правления Сарко увеличилась на полмиллиона? Уловив это, Николя стал давать в СМИ «утечки», что вот он-де летел с супругой в Египет обычным рейсом самолета, что тратит на вина к своему столу довольно маленькую сумму из казны, а у американского президента гостил на ранчо из экономии. Но поздно, слишком поздно! И Олланд со своей профессорской внешностью, профессорским занудством и будто приклеенной улыбкой без всякого шарма победил, потому что честно говорил о проблемах бедных и простых людей. И честно говорил о наглости богатых, которой нужно дать укорот в виде налогов до 75% от их баснословных «доходов».
Так что парижанин Саркози вряд ли сможет утешиться и другим произведением Хемингуэя — «Праздник, который всегда с тобой…». Так великий американец сказал о Париже. Но Париж теперь вряд ли обрадует Саркози: стоит тому только выйти куда-нибудь на парижскую улицу — и, боюсь, повторится недавно виденная на экранах картина, когда Николя вынужден был спасаться от рассерженной толпы в ближайшем кафе, где и отсиживался два часа до прибытия дополнительной охраны.
Конечно, нельзя сказать, что проигрыш Саркози обрадует абсолютно всех. Будут и огорчившиеся, причем очень. И все же Саркози выдали с головой его собственные соратники. Даже на прощальном митинге, где Николя чуть не прослезился, говоря, как он любит Францию, телекамеры постоянно выхватывали плакат, поднятый кем-то в толпе сочувствующих: «Мы тебя любим, Сарко!». Вроде бы замечательно, но… написано это было точь-в-точь как на рекламных этикетках «Я люблю Нью-Йорк!» — со стилизованным «сердечком» и... на английском языке…
Этот эпизод можно использовать как эпитафию к политической карьере Саркози. Человек, объявляющий себя последователем де Голля, вернул Францию в НАТО, откуда де Голль с таким трудом буквально вырвал «легковерную Марианну» в 1965 году. Саркози постоянно твердил об экономии и «затягивании  поясов», а между тем государственный долг при нем достиг 85% от ВВП страны! Он говорил, что является рыночником, а в годы кризиса ввел жесткий протекционизм. Например, своим президентским словом запретил продавать россиянам 5% акций «Айрбас». 
И все же Саркози проиграл не поэтому. Не из-за этих «ляпов». И не из-за своей политической «слепоты». Он проиграл потому, что не мог не проиграть. Потому что это было предопределено историческим законом. Заканчивается «волна неоконсерватизма», начавшаяся еще в 1980-м году. Волна необычайно мощная, будто в реанимации, возродившая на 30 лет  все ценности частнопредпринимательского духа. Который, казалось, навечно восторжествовал в 1991-м году.
Вот именно — казалось…