Здоровье

№5 от 04 февраля 2021 года

Статья

Комментарии (0)

 Как я живу с ВИЧ?

О своем положительном ВИЧ-статусе Мария (имя изменено по просьбе героини) узнала еще в 1998 году. Принимая с 11-го класса наркотики, она предполагала, что такое может случиться, но свою болезнь поначалу не приняла. Произошло это только тогда, когда врачи заявили: без терапии, о которой в те времена даже речи не было, прожить она сможет максимум два-три года. Однако прогнозы не сбылись. А спустя 5 лет после оглашения диагноза она родила дочь. Мария рассказала о том, как ВИЧ повлиял на ее жизнь, часто ли она сталкивается с дискриминацией из-за своего статуса и почему белорусское общество нуждается в просвещении.

«Кого ты родишь со своим диагнозом? Делай аборт»
 – В середине 90-х употреблять наркотики было модно. Поэтому, когда знакомые  предложили уколоться опиумом, я согласилась. Понравилось. Быстро втянулась. Когда случались ломки, мы иногда кололись найденными в подъездах использованными шприцами.  Тогда, конечно, никто не думал о ВИЧ. Но, скорее всего, заразилась я именно так – через шприц.
После школы поехала учиться в Калининград, где жил папа. Естественно, колоться не перестала. Вскоре жена отца заметила пятна крови на кофте, посмотрела мои руки и в тот же день отвела в СПИД-центр. Там у меня взяли анализ, и он показал положительный ВИЧ.  Сразу сказала: такой болезни не существует, ее придумали, чтобы навариваться на людях. В общем, ушла в полное непринятие. Только потом осознала все.
Мать, узнав о моем диагнозе, не отвернулась. Но начала соблюдать, как ей казалось, все меры предосторожности: выделила мне отдельную посуду, постоянно убирала те места, где я побывала. Тогда ведь не знали конкретных путей передачи ВИЧ и всего боялись. Думали, что заразиться можно через расческу и полотенце, которым пользовался инфицированный человек. Это сейчас уже люди более продвинутые и понимают, что не так много способов, которыми передается ВИЧ.
Тогда не было необходимой терапии, многие больные умирали. Врачи сказали, что мне осталось два-три года. Я решила жить на полную катушку и колоться до последнего – все равно впереди смерть. Так прошло три, потом четыре года, а я все еще была жива. Через какое-то время попала в тюрьму за торговлю наркотиками. И только там начала задумываться о том, что у меня нет будущего. Я очень хотела ребенка. А забеременеть никак не могла. В отчаянии обратилась к Богу: «Господи, если Ты есть, дай мне ребенка. Я ради него всю жизнь изменю». И как только вышла на свободу, очень быстро забеременела от любимого человека. У него, к слову, тоже положительный ВИЧ.  С наркотиками завязать не смогла.  К врачам редко ходила, так как гинекологи мне говорили: «Кого ты родишь со своим диагнозом? Делай аборт». Только один инфекционист успокоил: «Не переживай, все будет хорошо».
Родила ребенка с положительным ВИЧ-статусом, что крайне редко происходит. Если принимать терапию и иметь неопределяемую вирусную нагрузку, то 99,9% вероятности, что у ВИЧ-инфицированной пары родится здоровый ребенок. Например, мой нынешний муж тоже ВИЧ-положительный, но наш совместный ребенок полностью здоров, так как теперь все рекомендации врачей были соблюдены.
После того как появилась дочка, мама поставила передо мной ультиматум: либо я завязываю с наркотиками, либо она заберет малышку. И я решила поехать в реабилитационный центр, так как сама справиться с зависимостью не могла. С тех пор у меня не было ни одной затяжки, ни одного укола.

«Сейчас сахарный диабет опаснее»
– Терапию начала принимать только в 2010 году. Раньше ведь на лечение могли рассчитывать только люди с высокой вирусной нагрузкой и низкими CD-клетками.
У меня до поры до времени она была низкой и клеток было достаточно, но потом я заболела туберкулезом. Из-за этого нагрузка стала увеличиваться, а уровень CD-клеток – падать. Чтобы выжить, проходила АРВ-терапию. Помогло – уже на протяжении 10 лет у меня ремиссия. Вообще, сейчас ВИЧ – не смертельная болезнь. Думаю, даже сахарный диабет куда опаснее. С ВИЧ главное – принимать нужные препараты, чтобы держать ситуацию под контролем.
Когда я узнала, что у ребенка тоже ВИЧ, не смогла это принять. Однако быстро взяла себя в руки и начала терапию. На вопросы, почему мы пьем таблетки, говорила, что у нас слабый иммунитет, а лекарства делают его сильным. Когда дочке исполнилось 12 лет, решили все рассказать: и про свою наркозависимость, и про ВИЧ. Она это нормально восприняла. Сказала: «Ну и что здесь такого? Главное, что сейчас все хорошо». Ей уже 17, и она ни разу меня не упрекнула. Дочке ничего не мешает жить нормальной жизнью. Анализы показывают неопределяемую нагрузку, поэтому она понимает, что может вый­ти замуж за здорового парня и не заразить его. Более того, знаю, что некоторым близким друзьям моя дочка раскрыла свой статус и при этом не встретилась с дискриминацией или стигмой.
Однако в целом наше общество еще не готово принимать таких людей, как я. Помню, был случай, когда медсестра из садика раскрыла ВИЧ-статус моей знакомой и ее ребенка. Малыш стал изгоем, другие родители потребовали его убрать из группы. Пришлось перевестись в другой садик. Однако город небольшой, и, когда мальчик пошел в школу, слухи о его болезни дошли и туда. Семья была вынуждена переехать в другое место. Ни я, ни мои дети с таким не сталкивались. Думаю, Бог оберегает, поэтому на своем пути всегда встречала понимающих людей. Дочка в школе и вовсе любимицей была.
Думаю, отношение к ВИЧ-инфицированным негативно из-за того, что люди мало информированы. У многих бытует мнение, что ВИЧ и СПИД – это одно и то же. Я как-то была на тренинге в педагогическом колледже, где ребят попросили нарисовать рисунок на тему ВИЧ. Так вот, все работы, как одна, были связаны со СПИДом и смертью. Хотя СПИД – это, грубо говоря, запущенный ВИЧ, который не лечили. В том числе из-за незнания об этой болезни у нас постоянно растет количество зараженных ею. Сейчас больше 83,6% передачи ВИЧ происходит половым путем, поэтому важно просвещать людей на эту тему. 

«Хочу взять ребенка с ВИЧ»
– В принципе, мне мой ВИЧ-статус особо никогда не мешал. Я веду здоровый образ жизни, поэтому прекрасно себя чувствую. Работаю в месте, где мне максимально комфортно. И только в одной ситуации ВИЧ стал камнем преткновения. Мы с мужем хотим взять ребенка из детского дома. Он тоже ВИЧ-инфицированный. От этого малыша отказались в роддоме. Мы его уже на протяжении двух лет постоянно навещаем, и вот появилось желание усыновить, ведь у нас есть опыт воспитания таких детей. Однако, как выяснилось, если у тебя третья-четвертая стадия ВИЧ, нельзя стать опекуном. А в 1996 – 1998 годах почему-то всем ставили последнюю, четвертую, стадию. Хотя с этого момента мы вылечили гепатит С (это тихий убийца при ВИЧ), вирусная нагрузка у нас неопределяемая, поэтому нет ни одного фактора, из-за которого с нами могло бы что-то произойти. Сейчас проходим различные процедуры, сдаем анализы. У нас с мужем показатели хорошие, возможно, ребенка усыновить все же разрешат. Так что жизнь с ВИЧ не заканчивается. А в некоторых случаях только начинается.

Статистика
По данным Республиканского центра гигиены, эпидемиологии и общественного здоровья, на 1 января в Беларуси с ВИЧ-положительным статусом было 22 855 человек.  Больше всего ВИЧ-инфицированных проживает в Гомельской области – 8411, меньше всего – в Гродненской – 994. Также в 2020-м было зарегистрировано 1427 новых случаев ВИЧ-инфекции (15,1 на 100 тысяч человек), показатель заболеваемости в 1,5 ниже уровня 2019 года.
В общей структуре заболеваемости доля парентерального пути передачи составила 15,6% (222 человека), доля полового пути передачи ВИЧ – 82,6% (1179 человек). В возрастной группе от 15 до 49 лет зарегистрировано 1209 случаев (84,7%), за аналогичный период 2019-го – 1740 случаев (81,4%). По отдельным возрастным группам населения за прошлый год случаи ВИЧ-инфекции были распределены следующим образом: 0 – 14 лет – 0,5%, 15 –19 лет – 1,2%, 20 – 29 лет – 16,0%, 30– 39 лет – 39,4%, 40– 49 лет – 28,2%, 50 – 59 лет – 11,1%, 60 лет и старше – 3,7%. Удельный вес женщин среди ВИЧ-положительных составил 37,0% (528 человек), мужчин – 63,0% (899 человек).