Мы и мир



Кризис как шанс

Мир в ходе затянувшегося кризиса вошел в столь глубокое пике, что амплитуда выхода (а на это стоит надеяться!) неизбежно выведет глобализированную экономику на совершенно новую траекторию полета. И (опять же смеем надеяться!) на траекторию более устойчивую, с дальним пунктом назначения. Первыми на нее выйдут те, кто менее всего отклонился в период кризисной турбулентности, кто меньше всего пострадал от рецессии.
Что удивительно, данный цикл выздоровления глобализированной экономики (мы намеренно не применили прилагательное «глобальной», ибо экономика выйдет из пике не вся, не сразу и далеко не в прежнем виде) поразительно совпадает с новым интеграционным циклом взаимодействия Беларуси и России, открывающим перед нашими странами широкие перспективы. А случайности, как говорится, не случайны: цикл этот еще и совпадает с новым интеграционным циклом на всем постсоветском пространстве. И в союзном проекте — тоже!
Есть ли тут какая-то причинно-следственная связь с кризисом? Несомненно, есть. Не зря ведь в китайском языке иероглиф, обозначающий кризис, имеет еще и второе значение — «шанс». Применительно к России кризис надо понимать как шанс на реальное реформирование экономики, доставшейся от советских времен, испытавшей приснопамятный «шок», попавшей под «секвестр» гайдаровских узко-рыночных концепций. Экономики, наконец, понявшей необходимость государственного регулирования и мучительно оборачивающейся сейчас — наконец-то! — лицом к родному социуму. А применительно к Беларуси шанс (как и кризис) понимается, вообще-то, наоборот — с ощущением необходимости либерализации в экономике, где 80% собственности пока находится в доверительном управлении государством. Естественно, желательна либерализация без шока, которого белорусы сумели избежать в 90-х: и вправду,  зачем же наступать на старые грабли в веке новом?! И Александр Лукашенко об этом уже прямо заявляет: теперь нет ни одного предприятия в Беларуси, которое гарантировано от приватизации, назовите только достойную цену!  Это ли не рыночный подход или, по крайней мере, готовность на него пойти? Конечно, при сохранении четкого государственного контроля за процессом.
Все это означает следующее: Россия, которая дальше нас ушла в рыночные глубины, постепенно возвращает в обиход такие понятия, как «государственное регулирование» и «социальная ответственность капитала». А в Беларуси, где эта ответственность обеспечивалась всей силой властного аппарата, государство теперь все смелее сбрасывает с себя излишний контроль и регулирование и применяет нормальные рыночные механизмы. И хотя обе наши страны двигаются в двух разных направлениях — справа налево и слева направо, нетрудно заметить, что движутся они к одной сходящейся, т.е. по общей траектории развития. Или — к «золотой середине» между либеральной и социал-демократической концепциями. В общем, старая добрая конвергенция, о которой только мечтали еврокоммунисты прошлого века, сейчас начинает медленно, но верно торжествовать в двух ключевых для бывшего СССР странах. И ее полному торжеству пока мешает лишь одно — кризис, зародившийся не в наших странах, не в Союзе Беларуси и России, но краем своего вихря коснувшийся и нас.
Хотя, как мы уже отмечали, именно кризис и дал хороший шанс переосмыслить прошлое и заглянуть в будущее. Как говорится, не было бы счастья, да несчастье помогло. И вообще, может, китайский иероглиф «кризис» на наш язык надо переводить как «нет худа без добра»?
Тому есть и философские подтверждения. Ведь никто еще не отменял основной способ познания, изобретенный человечеством, — метод проб и ошибок. Одним словом, ошибок не избежать, а пробовать надо. И тот более успешен, кто из ошибок делает правильные выводы, а значит, и пробы его бьют точнее, в правильном направлении. 
В общем, когда именно стартовал нынешний кризис, мы уже абсолютно точно знаем. Автор этих строк даже счел бы знание это несколько излишним. Зато мы не знаем другого — когда же кризис кончится? Вот чем нехорош нынешний капитализм. Такого еще не бывало! Более того, кризис довел многих до правильных выводов. Николя Саркози вообще прямо заявил: «Пора менять глобальную капиталистическую систему, она явно устарела!». Действительно, как с ней иметь дело, если она не подает никаких внятных сигналов: будет она работать или нет? И если «да», то сколько еще ждать?
В том-то и дело, что ждать — это пагубная политика. И уж кто-кто, а белорусское руководство ждать не намерено. Также и в Кремле не привыкли сидеть сложа руки. И хотя мировой кризис «дарован» явно не нами, вероятно, именно двум нашим странам предстоит показать пример выхода из него. Вместе с наиболее стабильно развивающимися экономиками мира: Китаем, Индией, Бразилией и другими новыми индустриальными странами. Но это тема для отдельной колонки… И для отдельной стратегии.
А пока, исправляя огрехи нынешнего капитализма, Беларуси и России вряд ли стоит публично вмешиваться в извечный спор «измов», который, несомненно, разгорится с новой силой на выходе из мирового кризиса. Белорусская модель прагматична и вполне соответствует знаменитому выражению Дэн Сяопина: «Не важно, как зовется кошка, лишь бы она ловила мышей». Российская модель тоже постепенно движется в этом же направлении. И вовсе не наша вина, а наше общее преимущество в том, что непредвзятые весы истории постепенно склоняются в сторону общественной пользы, как бы ее ни называть. Вероятно, для того имеются мощные объективные предпосылки, коль вместе с весами постепенно разворачивается и вся планета, и, стало быть, наши страны, союзные Беларусь и Россия,  просто оказались в мировом тренде. Может, даже на один шаг впереди этого тренда.
Так что все разговоры о «несовместимости» российской и белорусской моделей развития тщетны: они не только совместимы, не только движутся из разных отправных точек к общему знаменателю, но и, пройдя через интеграционный синтез, неизбежно дадут всему глобальному миру импульс к обновлению и новому экономическому росту.