Культура

№46 от 14 ноября 2019 года

Статья

Комментарии (0)

От телогрейки до высокой моды

Ему по праву принадлежит первенство в советской и российской моде. Он сумел в Советском Союзе создать сами понятия «высокая мода» и «дизайн одежды». И сегодня Вячеслав Зайцев воспринимается как великий мастер всемирного значения.

Свою первую коллекцию – спецодежду для работниц сельской местности – Зайцев создал, когда работал художественным руководителем экспериментально-технической швейной фабрики в Бабушкинском районе. Кстати, коллекция привлекла внимание западной прессы. Ее опубликовал французский журнал «Пари Матч», а Пьер Карден и Кристиан Диор, позднее пообщавшись с коллегой из Москвы, признали Вячеслава Зайцева равным себе.

На 41-м Московском международном кинофестивале состоялось грандиозное fashion-шоу, где почетным гостем был Вячеслав Михайлович. Там и состоялось мое общение со знаменитым художником-модельером.

– Вы ведь не любите сочетание своего имени и отчества?

– Да, с раннего детства.

– Почему?

– В нем кроется маленькая трагедия. Оно ассоциируется с революционером, политическим деятелем Вячеславом Михайловичем Молотовым. Его портрет по не понятным для меня причинам висел в родительском доме. Именно из-за этого я всегда представлялся просто Слава.

– И это имя вы прославили уже в 1962 году благодаря своей первой коллекции спецодежды!

– Когда меня, выпускника института, назначили художественным руководителем экспериментально-технической швейной фабрики в Подмосковье, первое, что я сделал, раскрасил обычные телогрейки, чтобы они выглядели красиво и их хотелось надеть. Вы не представляете, какой жуткий был скандал! Меня вызвали на товарищеский суд и отчитали по полной, зачислив чуть ли не во враги народа. Хорошо, что уже были не сталинские времена, иначе бы, наверное, расстреляли. Естественно, уволили.

Но вскоре к директору фабрики повалили западные журналисты, чтобы взять комментарии, организовать встречу со мной. Во Франции вышло нескольких статей с громкими заголовками, например «Он диктует моду в Москве». После этих публикаций за мной закрепилось имя «Красный Диор». Помню, как в 1965 году вызывали на Лубянку и там в кабинете сотрудника КГБ передо мной поставили свечку и допрашивали, о чем я говорил с Пьером Карденом, который специально приезжал познакомиться с модельером Зайцевым. Меня неоднократно приглашали работать в Париж, но даже мыслей не возникало о том, чтобы сбежать из СССР: я был очень привязан к своей матери, к городу Иваново, где родился. Хотя в Советском Союзе реализовать себя было почти невозможно. Руководство ставило задачу одеть и обуть граждан, но чтобы никто не выделялся. Приходилось как-то выходить из этого положения и развивать свое творчество. 

– Читал, что вы повторили судьбу матери и теперь, как она, одиноки?

– Мое одиночество – расплата за талант, поэтому я отношусь к этому спокойно и ничего менять не хочу ни в прошлом, ни в настоящем. В Подмосковье у меня огромный дом, и живу в нем один. Конечно, было бы хорошо, чтобы была семья, чтобы дом был наполнен голосами родных, чтобы обо мне заботились и я отвечал тем же, но, видно, такая судьба.

Со своей любовью и будущей женой Мариной мы встретились еще в Московском текстильном институте, когда поступали туда, затем вместе учились и влюбились друг в друга. В то время я был очень бедный, поэтому в загс пришел в свитере. А после росписи денег хватило лишь на бутылку шампанского, которую мы распили на лестнице пятого этажа в доме, где жила Марина с матерью. После свадьбы стали жить у нее. Теща жутко меня невзлюбила, так как считала, что я женился на ее дочери ради жилплощади в столице. Она меня всячески терроризировала, настраивала против свою дочь. Думал, что рождение сына Егора спасет наш брак, но Марина прислушивалась к мнению матери. В результате я не выдержал постоянных оскорблений, собрал свои вещи и ушел. Некоторое время еще надеялся, что Марина с сыном уйдет от матери за мной, но она вскоре вышла замуж и запретила видеться с ребенком.

– А когда стали общаться с Егором?

– Мы с сыном встретились втайне от матери, когда ему уже было 15 лет. Произошло это благодаря тому, что я сначала познакомился с его подружками, которые и договорились с Егором о нашем свидании. К сожалению, долгожданная встреча получилась короткой. Меня поразили слова сына, которые он сказал на прощание: «Я не скажу маме о нашей встрече, потому что когда двум людям хорошо, нельзя рассказывать ей об этом, чтобы она не расстраивалась». Долгое время пытался наладить с Егором отношения, надеясь, что мы хотя бы не будем чужими людьми друг
другу.

Сын продолжил мое дело и стал известным модельером. Некоторым кажется, что детям известных людей легко продолжить путь родителей и самим стать известными. На мой взгляд, наоборот, сложнее, потому что к ним пристальнее внимание общества. Что касается профессии, то мы с Егором совершенно разные, у нас различные направления, стили. Ни одна его работа не похожа на мои коллекции. Если я тяготею к классике, то у Егора мода авангардная, молодежная. А еще у сына есть увлечения, которых я не понимаю, например, он заядлый байкер, его страсть – мотоциклы.

– Не только ваш сын, но и внучка продолжила вашу профессию...

– Счастлив, что внучка носит имя моей мамы и что мне доверили ее воспитание. Мария на общих основаниях поступила в мою лабораторию моды и показала прекрасные результаты. Она очень талантливая, и теперь с Машей я общаюсь уже не как с внучкой, а как с коллегой. Несколько лет назад познакомился еще и с внуком Антоном, который стал оператором у меня в Доме моды и очень успешно справляется со своей работой. 

– Знаю, что еще в советские годы вы попали в тяжелую автоаварию?

– 1978 год для меня был роковым: сначала у меня на руках умерла мама, а потом такси, на котором ехал, попало в страшную аварию, и я вылетел в лобовое стекло. В результате в тяжелом состоянии оказался в реанимации и полгода провел в постели. Помню, была жара жуткая, а я лежу, привязанный к спинке кровати. У меня в пятки вбиты гвозди, на которые вешали тяжелые гири. Было жутко больно и, чтобы отвлечься, стал рисовать. Например, разрисовывал яркими цветами гипс на ногах. Причем иногда от боли терял сознание, а когда приходил в себя, продолжал дорисовывать.

Пожелание Вячеслава Зайцева тем, кто хочет делать карьеру художника-модельера:

– Как можно больше любите своих клиентов, потому что самое ценное – это служить человеку. Есть такое выражение: «Люби не себя в профессии, а профессию в себе». Когда профессия становится смыслом бытия – это счастье! И это – самое ценное, что ты делаешь для людей.