Культура

№26 от 28 июня 2018 года

Статья

Комментарии (0)

Мымра. Но о-о-очень обаятельная

Кинодебют одной из самых любимых актрис нескольких поколений – Алисы Фрейндлих – состоялся 60 лет назад. С тех пор Алиса Бруновна сыграла десятки ролей в театре и кино, но для большинства зрителей она прежде всего Мымра из «Служебного романа» Эльдара Рязанова. А еще, конечно же, народная артистка СССР Алиса Фрейндлих – лауреат многочисленных премий, трехкратный лауреат Государственной премии Российской Федерации. В 2016 году актриса удостоена премии «Ника» в номинации «Честь и достоинство».

– Алиса Бруновна, вы – из актерской династии. Знаете, как ваши предки оказались в Петербурге?

– Я петербурженка в седьмом поколении и очень горжусь своей фамилией. Во время войны и после нее немецкая фамилия Фрейндлих вызывала у многих людей ненависть, и мне приходилось нелегко. Благодаря тому, что мой зять Сергей Тарасов (он погиб в 2009 году во время подрыва поезда «Невский экспресс», тогда Фрейндлих отказалась от празднования своего 75-летнего юбилея. – Прим. авт.) был депутатом Государственной Думы, поэтому удалось найти документы и многое узнать о своих предках. Они приехали из Северной Германии и обосновались в Петербурге в середине XVIII века: императрица Екатерина II решила построить фарфорово-стекольный завод и по ее приказу были приглашены немецкие стеклодувы. Среди них оказался и мой прапрадед. Несколько поколений моих предков поставляли посуду императорскому двору. Династию оборвал дед, который с рождения имел проблемы с легкими и поэтому не смог продолжить традицию. Он стал продавцом обуви. Его двоюродный брат был садовником в Царском Селе, а другой брат – аптекарем при царском дворе. Мама Ксения Федоровна жила в Пскове, увлекалась художественной самодеятельностью, что привело ее в Петербург, где она стала заниматься в студии при Театре рабочей молодежи (ТРАМ). Там же познакомилась со своей единственной любовью. Вскоре они с папой и поженились. После моего рождения мама уже не могла ездить с выступлениями по городам, поэтому окончила курсы и стала бухгалтером.

– Вы помните довоенное детство? Какая тогда была атмосфера?

– Я помню, что была атмосфера взаимной выручки, дружбы, когда один за всех и все за одного. Наша квартира располагалась на первом этаже, и мы, бегая во дворе с моим двоюродным братом Эдиком и соседскими детьми, проголодавшись, собирались под бабушкиным окном и хором кричали: «Булки с маслом и с песком! Булки с маслом и с песком!». И бабушка из окна каждому подавала по бутерброду с маслом, посыпанным сахаром. Это было нашим самым вкусным пирожным. Вспоминаю, как однажды в детстве я болела скарлатиной и вынуждена была сидеть дома с бабушкой. Проснувшись и не обнаружив ее дома, я приставила табуретку к двери, встала на нее, открыла задвижку и в ночной рубашке побежала искать бабушку. Ее-то нашла, но мне попало за то, что убежала из дома, оставив дверь открытой нараспашку.

Кстати, мои первые актерские способности, как рассказывала бабушка, проявились, когда мне было всего полтора года, тогда, когда мы с нею гуляли в Александровском саду. В это время на площади тренировались курсанты военного училища, маршируя под оркестр. И я, пристроившись за ними, стала подражать. Офицер, командующий курсантами, сказал бабушке: «Смотрите, как ваша внучка марширует в такт музыке!».

Одним из ярких воспоминаний детства считаю первое посещение консерватории. Бабушка взяла меня с собой на выступление тети (папиной сестры) в оперную студию. Опера «Евгений Онегин» настолько меня потрясла, что даже во сне я увидела Ленского, падающего в оркестровую яму.

Но самое главное, я запомнила некоторые фрагменты и показывала их соседским ребятам. Это был мой первый успех! И каждый раз, когда тетя с мужем репетировали дома за роялем, я с удовольствием им подпевала и ждала следующей репетиции.

– Все меньше остается свидетелей страшной блокады Ленинграда. Как вы ее пережили, что вам запомнилось?

– Папа уехал на гастроли, и ему, как немцу, не разрешили вернуться в Ленин-град, а потом и выслали всех родственников по его линии. Мы всю блокаду с мамой пережили одни. Так как она весь день работала, я оставалась с тетей, которая, чтобы меня чем-то занять, рвала старую одежду на кусочки и рисовала на них картинки, которые мы должны были вышить нитками – это увлекало, и мы меньше думали о голоде. Однажды во время бомбежки с мамой помчались в убежище, а когда вернулись, обнаружили, что дома больше нет. И только наш рояль остался целым, но засыпанным штукатуркой и осколками стекла. Из продуктов бабушка нашла только специи. Мама собрала самые необходимые вещи, и мы перешли жить в квартиру папиного брата, где в одной комнате разместились три семьи.

Чтобы зимой было тепло, буржуйку топили мебелью, и в результате осталась только кровать, на которой мы спали. Сначала у запасливой бабушки, которая жила первую зиму с нами, были какие-то продукты, но потом все закончилось. Мы рассчитывали только на продовольственные карточки, по которым давали 125 граммов хлеба. Бабушка стала меня кормить строго по часам. Минуты казались вечностью, а я сидела и внимательно наблюдала за часовой стрелкой, моля Бога, чтобы скорее время прошло и меня покормили. Помню горячий самовар, необычный чай:  в кипяток бабушка бросала несколько гвоздичек или щепотку корицы.

Мы ходили в Александровский сад, где в годы войны разбили огород и выращивали овощи. Огород охранялся. Чтобы усыпить бдительность охранников, мы разыгрывали сцены ссоры, начинали друг друга толкать, падали на грядки и при этом умудрялись незаметно что-то сорвать, а потом подскочить и быстренько уйти. А когда выбегали из Александровского сада, тут же вытирали то, что сорвали, и мгновенно съедали. На второй год вместо хлеба по карточкам давали очень твердые, темные лепешки, которые делали из спрессованного жмыха от семечек. В народе такие лепешки называли дурандой. Несмотря на специфический вкус, для меня это было лучшим лакомством за всю войну. Я люблю щелкать семечки и не только потому, что они успокаивают, а потому, что в блокадном Ленинграде я мечтала ими наесться.

Война и блокада оставили глубокий след в моей душе и повлияли на характер, привычки. Например, никогда не смогу выбросить еду, привыкла накладывать маленькие порции, и если мне что-то понравится из еды, то обязательно возьму добавку. Думаю, я выжила благодаря маминой жертвенности. Никогда не забуду, как она отдавала половинку своей пайки мне, а вторую меняла на листья табака, потому что после сигареты меньше хотелось есть. И это несмотря на то, что у мамы было больное сердце и курить ей было нельзя.

До конца войны я окончила три класса. Мы, дети, ходили по госпиталям и выступали перед ранеными. Помню, я пела «Севастопольский вальс», «Темные ночи», в ответ получала свои первые аплодисменты.

– Правда, что Андрей Тарковский приглашал вас сняться в его культовом фильме «Зеркало»?

– Тарковский увидел меня в спектакле «Варшавская мелодия», где моим партнером был Толя Солоницын, который снимался во всех фильмах Андрея. И режиссер пришел посмотреть, как играет его друг. После спектакля Тарковский передал мне записку с таким текстом: «Госпожа Фрейндлих, я вам предлагаю роль в фильме «Зеркало». Мне нравились его фильмы «Иваново детство», «Андрей Рублев», «Солярис», и очень хотелось сняться, но мой муж Владимиров, он же – режиссер и художественный руководитель театра «Ленсовета», не любил, чтобы актеры работали за его пределами. А ко мне это относилось в особенности. К тому же наш театр в период съемок находился на гастролях, поэтому, к большому сожалению, я вынуждена была отказаться.

– Эльдар Рязанов вас действительно не утвердил на роли в фильмах «Гусарская баллада» и «Ирония судьбы»?

– Да, Рязанов отказался снимать меня в «Гусарской балладе», сказав, что я слишком женственная. Но я ему благодарна за фильм «Служебный роман». Для моей героини художник по костюмам долго не мог подобрать образ. И тогда мы с Эльдаром пошли в костюмерную «Мосфильма» искать наряд. Мы специально выбрали костюм на два размера больше, чтобы лишить мою героиню женственности, в придачу взяли башмаки без каблуков.

– Алиса Бруновна, вы – прима теа-тра БДТ. А как отдыхаете? Какую музыку любите, какие книги перечитываете?

– Я очень люблю Барбару Стрейзанд и даже летала на ее концерт в Германию. Время эту артистку не изменило, она такая же восхитительная. Что касается книг, то с удовольствием перечитываю роман Томаса Манна «Иосиф и его братья». Очень люблю лес. И поэтому зимой, когда там не бываю, мне часто снится, как я собираю грибы. Любовь к лесу – из детства: бабушка меня брала с собой по грибы. Когда я повзрослела и стала собирать их сама, это занятие переросло в страсть. У меня, как у каждого заядлого грибника, есть свои места. К сожалению, я не очень хорошо готовлю. Могу лишь покрошить салат. Но грибы готовлю сама.

– И последний вопрос: вы, как и многие актеры, суеверная?

– Вы верно заметили: актеры суеверные. Где бы я ни уронила сценарий, обязательно сяду на него, даже если это случится на улице в дождь.