Культура

№23 от 07 июня 2017 года

Статья

Комментарии (0)

Сергей Пускепалис: «Хорошее кино уходит в сериалы»

Зритель полюбил Сергея Пускепалиса буквально с первой роли – врача-анестезиолога в фильме «Простые вещи», затем были нашумевшие картины, такие как «Метро», «Мой парень – ангел», «Битва за Севастополь», популярные сериалы «Жизнь и судьба», «Крик совы», «Защита свидетелей», «Аптекарь», «Крестный». А недавно начался детективный сериал «А у нас во дворе», где он сыграл главную роль.
Однако не актерскую карьеру, а именно режиссуру считает Пускепалис главным делом своей жизни. Для постановок спектаклей его приглашают самые известные драматические театры России. Сергей Пускепалис работал главным режиссером Магнитогорского и Ярославского театров, ставил спектакли во МХАТе, в «Современнике», театрах Сергея Безрукова и Олега Табакова.
Недавно известный актер и режиссер приехал в Беларусь по приглашению Международного медиаклуба «Формат-А3» и встретился со зрителями. Поговорили о современном кинематографе, о театре, о том, как следует отмечать День Победы и, конечно же, о любви...

Об искусстве
Жизнь – это чудесная штука, в ней есть место всему. Кино в моем понимании должно помочь людям преодолеть накопившийся негатив. Если искусство учит злу, разделяет людей, вносит раздор, для меня это не искусство. Таким его пониманием руководствуюсь в своей работе как актер и как режиссер.

Герой в кино
Момент индивидуализма, который стали нам прививать в 90-е годы, когда личное счастье было драгоценнее общественного, сейчас проявляется в отношении многих к миру по принципу «после меня – хоть потоп». Это совершенно неправильно соотносить с географической ментальностью нашего населения. У нас холодно, поэтому исторически создавались артели, колхозы и другие коллективы. Я считаю, что наш герой в кино – совесть. Это и враг, и друг, и партнер, и противник.

Вхождение в роль
Услышал чью-то замечательную фразу: начинаю слышать настоящую музыку, когда перестаю видеть инструмент. Так же и в нашей профессии: надо постоянно быть в форме. Как в армии – самодисциплина жесточайшая.
На съемочной площадке, представьте себе, смена идет 12 часов. Вокруг тебя бегают люди, орут, кричат, «спасают» солнце, свет. А потом вдруг раздается команда: «Мотор»! Камера! Начали!» И после этого ада, который вокруг тебя еще минуту назад происходил, ты должен совершенно спокойно сказать: «Я тебя люблю».
Своя специфика работы в репертуарном театре, где у актеров до 20-30 наименований, и на протяжении времени, пока идет спектакль (а это порой 6-10 лет), он должен играть его как в первый раз. Когда в Минске спросили у ребят, кто хочет быть актером, увидел лес рук. Про себя улыбнулся, потому что знаю – с этой дистанции сойдут очень многие.

О Победе
Советский народ победил фашизм не тихо и скромно у себя на кухне, а громко, с треском, в Берлине! Забрались на крышу рейхстага и водрузили там знамя, тем самым объяснив всем, КАК теперь надо с нами себя вести и КАК относиться к такому понятию, как нацизм. Я считаю, что Победу надо праздновать широко, потому что на ее алтарь положены миллионы голов наших предков. Эта наша общая победа, и когда пытаются загнать ее в какие-то углы, хочется предупредить: не надо нас дразнить!

Фабрика грез
Когда спрашивают, чем отличается российский кинематограф от американского, отвечаю, что у американского и российского кино треки разные. Если в США уделяют внимание спецэффектам и зрелищности, то российское кино идет по своему пути, исследуя и ставя во главу угла человека и его чувства.
Вообще, нормального вдумчивого разговора на большом экране сейчас не получается, все уходит в сериалы, и к этому надо спокойно относиться.
С удовольствием смотрю американские сериалы по телевидению, которые сняты… в духе советского кино. Школа-то наша, российская! Во МХАТе обучаются многие американские студенты, которые потом приезжают на родину и с гордостью заявляют: «Я – носитель идей Станиславского».
Весь американский кинематограф четырьмя ногами построен и до сих пор стоит на принципах и законах классического советского кино. Нельзя не увидеть очевидного: современный Голливуд просто взял лучшее от наших Дзиги Вертова, от Станиславского, от Ромма и Эйзенштейна.

О впечатлениях
Однажды удалось побывать в Каповой пещере в Башкирии. Впечатления, конечно, незабываемые. Наверно, многие помнят из школьных учебников по истории древние наскальные рисунки. Так вот они оттуда, из этой пещеры, им 25 тысяч лет. Доступ туда закрыт, разве что для научных групп. Используя какие-то связи, нас, десятерых счастливчиков, туда пустили.
Наша группа добиралась до места назначения три часа: ползли по каким-то шкуродерам, с фонариком. С ужасом представляли, как кроманьонцы в тяжелых шкурах по такой «дорожке» передвигались… И вот мы у цели... Сцены охоты на мамонта, погребения людей, лошади, антропоморфные фигуры – древние изображения, безусловно, впечатляют. Когда-то думал, что все эти люди рисовали от нечего делать, коротая долгие холодные вечера! Но, похоже, ошибался. Наскальная живопись находится на приличной высоте, куда надо было еще как-то залезть, чтобы начертать все эти сюжеты. Зачем? Некоторые считают, что подобная пещера – прообраз церкви. На мой взгляд, для обитателей пещеры такие действа – избавление перед страхом внешнего мира, странного, таинственного, с необъяснимыми явлениями.

О любви
Когда мы поймем, что такое любовь, – исчезнет суть вдохновения творцов, поэтов и режиссеров. Существует столько ее разновидностей: страсть, родительская любовь, любовь к человечеству, к правде, истине, к самой жизни...
Любовь – это все, так говорят богословы. Раньше мне казалось, что такое определение – фигура речи, теперь понимаю, что в этих словах много смысла заложено.
Однажды услышал от священнослужителя фразу о том, что жизнь нам не принадлежит. Она принадлежит тем, кто тебя любит. Даже замер от такого откровения. И вдруг понял, что это действительно большое счастье, когда рядом с тобой есть такие люди. Происходит обмен энергией, эмоциями… И ты делаешь так, чтобы не подвести своих близких и родных, стремишься оправдать их доверие. Любовь – большая созидательная сила. И для творца, и для обычного человека.