Мы и мир

№19 от 10 мая 2017 года

Статья

Комментарии (0)

После Олланда – Макрон

Если проводить параллели с проходящим сейчас одновременно в Париже и Кельне чемпионатом мира по хоккею, то можно сказать, что самый непопулярный и неумелый президент Франции за всю историю пятой республики Франсуа Олланд вдруг провел успешный политический финт. В хоккее это называется чудесным спасением: за несколько секунд до окончания своего президентского тайма он вдруг сумел забить нелогичный, но победный гол! Не важно, что ему при этом помогали судьи и все международные политические функционеры, главное – он провел в президенты никому не известного игрока Эммануэля Макрона, своего неожиданного протеже, и тем самым совершил маленькое политическое чудо. Чего от него никто уже не ожидал.

Больше чудес в президентской гонке во Франции не случилось. А французы так хотели чуда! Они так требовали его во время предвыборной кампании, мол, только чудо поможет теперь спасти Францию или, как минимум, ее величие, ведь даже президент Италии называет ее «малой страной». А как дошло до дела, когда вместо того, чтобы выкрикивать требования, нужно было просто проголосовать во втором туре, те же самые французы пошли по проторенной дорожке и отдали свои голоса за наименьшие перемены. И это было предсказуемо и скучно.

Вот каков секрет появления Эммануэля Макрона в Елисейском дворце. И именно поэтому сегодня все восторгаются новизной Макрона, его свежестью, его не избитостью в политической тусовке – чтобы скрыть неловкость от французской предсказуемости.  И Макрон действительно нов. Он не из старой гвардии, но и новой не успел создать. И поэтому кажется, что он может сделать то, что нужно, ведь ничто из прошлого его не связывает по ногам, чтобы не пустить в будущее. Многие французы так и проголосовали за него – авансом, дескать, посмотрим, чего он добьется. К этим словам хочется добавить: после Олланда…

После Олланда выглядеть шикарным не трудно, а вот добиться чего-нибудь – очень сложно. Франция расколота, и расколол ее вовсе не Национальный фронт Марин Ле Пен, которая сплотила вокруг себя 12 миллионов французов. За нее четко голосуют от 23 до 34 процентов электората, а вот 60 процентов, собранных во втором туре Макроном,  действительно собраны из осколков другого электората. Там и левые, и правые, и центристы – их «объединение» временно, как холода в мае.

В первом туре разрыв между Макроном и Ле Пен был совсем небольшим: менее трех процентов. Хотя опросы уверенно прочили победу Макрону, интрига сохранялась: политологи предупреждали, что на выборах может сыграть «фактор умолчания», уже проявивший себя в ходе опросов перед Brexit и президентскими выборами в США. Дело в том, что люди, придерживающиеся непопулярной в СМИ точки зрения, как правило, избегают озвучивать ее во время соцопросов, в результате чего картина получается искаженной. К тому же партию «Национальный фронт» многие до сих пор считают ксенофобской и даже фашистской – из-за этого не все французы готовы признаться в симпатиях к ее лидеру. Однако, судя по окончательным результатам, ничего подобного не произошло – сработал медийный накат  на публику, которую запугивали страшилками про «ультрас» Ле Пен. Во Франции обычно свято соблюдается «день тишины» – последние сутки перед голосованием агитацию вести нельзя. Категорически запрещена также публикация результатов экзитполов до закрытия всех избирательных участков в стране – за это полагается крупный штраф. «Прогнозов» газеты и телеканалы не публиковали, зато буквально «расцвели» вполне однозначными призывами, за кого нужно голосовать. Даже уличная реклама была антилепеновской.

Запугали! Но запуганные тоже разделились.

В этот раз необычайно много оказалось пустых бюллетеней. Это означает, что значительному числу французов не нравится ни «ультраправая» Ле Пен, ни либерал-консерватор Макрон.

Многие проголосовали ногами: на 17:00 по Парижу явка составила 65,4 процента – это самый низкий показатель с выборов 1981 года. Более того: традиционно во втором туре французских выборов явка выше, чем в первом, но не в этот раз. Более 30 процентов решили, что обойдутся без выбора из двух зол.

Куда пойдут эти тридцать процентов на предстоящих уже в июне парламентских выборах? Вот что говорят цифры: 34 процента Марин Ле Пен во втором туре – это прорыв по сравнению с 17,7 процента ее отца 15 лет назад. Значит, Национальный фронт, крайне правые, выросли по популярности в два раза. Тот же процесс на крайнем левом фланге. Социалистическая партия уходящего Олланда переживает сейчас кризис, и на этом фоне кандидаты, которых принято считать ультралевыми, набрали вместе около 27 процентов голосов. 34+27=61 – вот истинная цена 61го процента, что набрал Макрон. Они развеются, когда дело дойдет до голосования за партии в парламент, и партии Макрона «Вперед, Франция» большинства там не видать.