Культура

№10 от 07 марта 2017 года

Статья

Комментарии (0)

Главное в журнале – это самовар!

Валерий Дударев считает, что настоящая литература всегда непредсказуема. Она не пишется на заказ. Лев Толстой планировал написать роман о декабристах, а написал «Войну и мир». «Большой писатель не знает, какой проклятый вопрос задаст себе, потому что он сам и есть этот проклятый вопрос. А книги — штучный товар. Борис Акунин и Людмила Улицкая — это не штучно, а вот Венедикт Ерофеев и его «Москва-Петушки» — единственная и неповторимая вещь. Настоящий писатель — тот, к которому читатель может прийти с вопросом «Как жить?». К Толстому с таким вопросом шли…», — рассуждает известный поэт, редактор любимого многими журнала «Юность», приехавший на встречу с читателями в Гродно. 

«Юность» у каждого своя

Многие из старшего поколения помнят, что раньше «Юность» была глотком свежего воздуха, печатала запрещенные цензурой произведения. Придумал «Юность», первый в Союзе журнал для молодежи, Валентин Катаев. Он и стал тогда его главным редактором. Это было 10 июня 1955 года, на дворе стояла хрущевская оттепель.

Писатель собрал редакцию и спросил, а что же главное в журнале. Отвечали по-разному: автор, читатель, коллектив, содержание, иллюстрации. Катаев выслушал и сказал: «Вы все правы. Но самое главное в журнале — это самовар!». Самовар по традиции — это центральное место в каждом доме, это его сердце, которое объединяет людей, настраивает их на чистую и спокойную беседу. Кстати, до сих пор у нас в редакции стоит старый самовар как символ такого непринужденного и откровенного общения друг с другом.

Следующие двадцать лет журнал возглавлял Борис Полевой, которого сменил Андрей Дементьев. Все это время «Юность» сохраняла лицо, балансируя на грани дозволенного, и этим она привлекала в круг своих читателей все больше людей. Она печатала Ахматову, Вознесенского, Рубцова, Бродского, Аксенова — их строки украшают страницы журнала и сегодня.

Новые имена

Валентин Катаев предложил когда-то собрать на страницах одного номера и начинающих авторов, и маститых. Эту, как и другие добрые традиции, как главный редактор стараюсь продолжить и восстановить.

Литературные журналы, в частности, «Юность», нужны, чтобы, с одной стороны, сохранить преемственность поколений, а с другой — чтобы поддержать новые имена, настоящие большие таланты.

К нам в «Юность» в день приходит от 5 до 50 писем. Например, присылает какой-либо региональный чиновник стихи своей 12-летней дочки, причем стихи средние, какие пишут многие в таком прелестном возрасте. Он пишет  в письме о том, что эти стихи прочитал представитель Президента в его регионе и даже дал их почитать Владимиру Владимировичу Путину и они якобы ему тоже понравились. Поэтому человек намекает, что надо бы напечатать их на страницах журнала. Один из наших сотрудников пошутил: «Ну раз Путину понравились — пусть он и печатает их в своих указах».

В эпоху постмодернистской литературы, в которой мы живем, автору необязательно иметь талант, главное — оказаться в нужное время в нужном месте. Писатели используют умение писать не как мировоззрение, а как ремесло. Именно это явление вытеснило качественную советскую литературу.

Вообще «Юность» — журнал, который принимает всех, главный критерий один — талант. Недавно мы открыли даже отдел литератур народов России и стран СНГ. Кстати, сейчас в планах напечатать «белорусскую тетрадь».

В 90-е годы решили, что если Россия выбрала европейский курс развития, то и ежемесячные литературно-художественные журналы нам тоже ни к чему. В тот момент в борьбе между славянофилами и западниками победу одержали западники.

За годы забвения журналы потеряли многие связи, и их теперь тяжело восстанавливать. Но сегодня пусть медленно, неторопливо, но такая работа, слава Богу, идет.

Поколение пепси

Странно, что сейчас никто не хочет быть представителем поколения пепси. Прошли, видимо, этот этап любования западными псевдоценностями. Запад нам, к сожалению, представил не ценности эпохи Возрождения или великой философии, а простой незамысловатый напиток для людей, которых нужно было превратить в офисный планктон, которые не должны были философствовать, а должны только работать и потреблять. Эти принципы, сформулированные в начале 90-х годов, исподволь внедрялись молодежи. И вдруг что-то сломалось. Все-таки человек создан думать, и нельзя вытравить из него мысль.

Трагедия нынешнего поколения в том, что оно не может себя самоопределить. Разные есть определения, и все они не соответствуют сущностному пониманию: некоторые называют его поколением потребителей, другие вспоминают прошлое толкование — «потерянное поколение». А может быть, это не потерянное, а растерянное поколение?

А шедевры останутся

Русский язык заставляет быть писателем, потому что такой красоты, такой подачи и такого развития мысли через язык вряд ли у кого-либо в мире можно найти. Существует известное изречение о том, что немецкий язык создан для торговли, французский — для любви, английский — для пения. Как бы кто не относился к русскому миру — любил или ненавидел, — но отрицать, что на этом языке создана великая литература, невозможно. Даже если завтра мы все исчезнем, эти шедевры все равно останутся. Единственное, о чем жалею, так это о том, что разорвалась связь времен и поколений некогда огромной страны. Ведь даже Иосиф Бродский, настроенный антисоветски, на одном из зарубежных семинаров, услышав, как кто-то из поляков пытался принизить роль советской литературы, возмутился: «О чем вы говорите?! Да такой переводческой школы нет нигде в мире!».  В СССР ни один народ не был обижен, а разрыв единого литературного пространства — это самое страшное, что произошло в Беловежской пуще.

«Проекты» или литература?

Донцова, Дашкова, Маринина, Акунин, Улицкая, Рубина и так далее... Они очень востребованы, книги их выходят огромными тиражами, но это не литература: это «проекты», литература для релаксации, на которых крупные издательства зарабатывают деньги. Литература проектная предполагает релаксацию. Одна моя знакомая покупает «легкую» книжечку, проезжает ветку метро и выбрасывает ее в урну. Человек таким образом отдыхает, расслабляется. А большая литература, как я уже говорил, задает проклятые вопросы, без которых мы перестанем быть людьми.

Нужно как-то разграничивать творчество и «заказы». Сейчас люди отметают все, что не является предметом сиюминутного дохода, — время такое. Но литература задает неудобные вопросы, которые больше не задаст никто — ни общество, ни родители, ни церковь. Священник служит Богу, у литературы задача шире, несмотря на то что библейский сюжет в ней часто бывает главным. Поэт — это хранитель языка. В середине 1990-х мне довелось близко общаться с Беллой Ахмадулиной. Она призналась в беседе, что у нее есть два значимых места, где она может остаться в уединении: не в одиночестве, а именно в уединении! Одно из них — в Карелии, другое — в деревне на Вологодчине. Я ее спросил: «Вы там пишете?», а она мне ответила со священным ужасом: «Что вы! Там нельзя писать. Там можно только слушать язык и впитывать его!».

О любви

О любви, а тем более накануне 8 Марта, лучше говорить стихами:

Когда взглянуть не хватит глаз,

Переспросить не хватит слов.

То стрелки выжгут новый час Любви, свободы и цветов!

— Насколько вечен этот час?

— До нас, при нас и после нас.