Культура

№41 от 12 октября 2016 года

Статья

Комментарии (0)

Дэвид Гарретт: Все время в пути

Высокий, статный, уверенный в себе блондин с сияющей улыбкой скрипач Дэвид Гарретт в личной жизни выбирает одиночество. Да разве можно в это поверить?

О виртуозе с мировым именем минчане пока знают немногое, поэтому в преддверии его декабрьского выступления в столице организаторы концерта поделились самыми интересными историями из интервью разных лет.

Без друзей

Маленький Дэвид Гарретт очень редко общался со сверстниками: «Мои родители забрали меня из начальной школы, когда мне было 8 или 9 лет и до 17 лет я учился дома. Большую часть времени  проводил в поездках и перелетах, посещая зарубежных педагогов или давая концерты (первый «взрослый» концерт с симфоническим оркестром Дэвид сыграл уже в 11 лет). — Так что у меня совсем не было друзей. Я не видел, как живут обычные семьи, и мне не с чем было сравнить».

Давление отца

Отец распознал талант сына очень рано и сделал все, чтобы у маленького Дэвида были лучшие инструменты и лучшие педагоги. Кроме того, он лично занимался с ним музыкой каждый день: «С самого детства мой отец оказывал на меня сильное давление. Бывали случаи, когда я чувствовал его любовь, но вместе с тем и… ненависть. Возможно, это звучит странно. Я чувствовал, что он ненавидит меня, когда он был недоволен мной, когда я не оправдывал его ожиданий. Бывали моменты, когда он на меня сердился, и, очевидно, будучи ребенком, не понимаешь этих эмоций и принимаешь их за ненависть. Но это было очень тяжело. Хорошо, что в конце концов все сработало, иначе мое детство оказалось бы еще более удручающим: в нем было все, много страдания, слез, репетиций до утра». Дэвиду было всего тринадцать, когда от его имени родители заключили контракт с престижным звукозаписывающим лейблом Deutschen Grammophon. «Я помню, как мой отец пришел на встречу в Deutschen Grammophon и предложил записать диск — все двадцать четыре каприса Паганини.
Это была его амбициозная идея, со мной никто не советовался ни по репертуару, ни по другим условиям контракта. Я сижу там и думаю: неплохая идея, но я знаю только два каприса... Мы все записали, но в тот период это было самое мощное давление, которое я когда-либо испытывал».

Работа и… боль

Трудолюбие и настойчивость аукнулись трагически: из-за напряженных репетиций до поздней ночи, а то и до утра, обязательств перед звукозаписывающей студией, давления отца и собственного желания сыграть все как можно лучше он в пятнадцать лет «переиграл» руку и несколько лет мучился от боли. «Я даже говорить об этом не хотел. Мне казалось, что это все мои проблемы, и я должен хранить тайну. Сейчас понимаю, что это было глупо. Когда у тебя возникают проблемы, о них нужно говорить. Но тогда я очень боялся. В течение трех лет  давал концерты и репетировал, испытывая невыносимую боль в руке. И это ужасно, когда любимое дело причиняет страдания. Я чувствовал, что не могу найти выход, что все вокруг меня рушится».

Главный комплимент

«Мой педагог Айзек Стерн всегда был очень жестким по отношению ко мне. Я не мог понять, нравлюсь ли ему как исполнитель, или он думает, что я недостаточно хорош для него. Я как-то решился и спросил у него после урока: почему вы всегда так резко меня критикуете? С другими вы милейший человек… Он ответил: «Меня не заботят другие». Это был самый большой комплимент из всех, что я получил за всю свою жизнь».

Пустая трата сил

Сейчас, когда кроссовер-концерты Дэвида Гарретта собирают стотысячные залы, трудно поверить, что сначала его стилистическую идею никто не поддержал: «Многие говорили, что это никогда не сработает. Главу Universal Germany было чертовски сложно переубедить, он сказал: «Мы понятия не имеем, куда это включить. Это совершенно невостребованно, мы не продадим и пяти копий». И это лишь один пример из десяти тысяч, когда люди говорили мне, что это не сработает! Включая моих родителей, которые повторяли: это пустая трата времени, пустая трата сил, ты разрушишь свою музыкальную классическую карьеру».

Без жульничества

Стремление к совершенству заставляет Дэвида Гарретта репетировать и оттачивать технику постоянно, не только для классических концертов: «Моя игра на любом концерте кроссовер-тура основана на базе классики. И я не жульничаю: можно было бы подумать, что я играю только легкий материал, потому что концерт Бетховена мне не под силу. Все, что я играю на кроссовер-концерте, находится на том же техническом уровне, что и концерт Бетховена. Так что я держу себя в форме».

Одиночество

Тысячи поклонниц смотрят на него влюбленными глазами. А был ли по-настоящему влюблен сам Дэвид, кто-нибудь разбивал его сердце? «Конечно, много раз, — отвечает скрипач. — Но очень трудно встретить настоящую любовь, когда я все время в пути». «Я думаю, что ощущение одиночества — одно из самых прекрасных. Особенно когда профессия позволяет использовать эту эмоцию. Если бы я не чувствовал себя одиноким, не был бы хорошим музыкантом. Я живу музыкой даже во сне». Продюсер Питер Швенков, организатор кроссовер-туров, подтверждает эту мысль Гарретта: «Мне кажется, это важно, что людям он нравится. Женщины его любят, мужчины его терпят. Думаю, вы бы никогда не ревновали, если бы ваша жена любила Дэвида Гарретта. Вы можете жить с этим легко».

Так какова же цена успеха, восторга публики, восхищения и любви зрителей? «Это непрерывная работа изо дня в день, преданность делу, жертвенность и капля удачи, — отвечает сам Дэвид Гарретт. — Но, знаете, ее совсем немного, всего пара процентов, остальные девяносто восемь — это тяжелый труд».

Ангелина СВЕТЛОВА