Культура

№26 от 29 июня 2016 года

Статья

Комментарии (0)

Как и в жизни: то свет, то тень

В дар Национальному историческому музею передана экспозиция восстановленных фоторабот Льва Дашкевича (1882—1957) «Свет и тень». В торжественной церемонии открытия выставки приняла участие министр алии и абсорбции Израиля Софа Ландвер.

«Очень трогательно, что мы сегодня здесь присутствуем. Продюсер этого проекта Алик Замостин — израильтянин белорусского происхождения, который неизвестно где больше времени проводит: в Беларуси или в Израиле, — сказала министр. — Во всех этих восстановленных фотографиях, которые привезли в Иерусалим, а сегодня отдают в дар музею, есть свет и тень. Так бывает и в жизни: взлеты, падения… Фотограф отображает на работах старые местечки, близких, свою жизнь. Эти фотографии, наверное, будут символизировать время, тепло того времени, когда он жил и творил. Пусть в наших отношениях, между нашими странами, всегда будет только свет».

Израильский фотохудожник Борис Равич, который сделал практически невозможное — возродил фотоработы выдающегося мастера, поэта белорусской фотографии Льва Дашкевича, говорит: «Эти фотографии приближены к живописи, к рисункам, они живописно, не до конца реалистично, отображают действительность. Позволяют особым образом понять и ощутить время. Понять его как-то острее, зримее. И еще. Камеры, которыми работал этот большой талант, большой мастер, были тяжелые. Что-то около 10 килограммов. Вынести ее в поле, вести такой камерой съемку было не так-то просто. А работы Дашкевича поражают виртуозностью, изяществом, это очень современный уровень, это поистине живая и очень стильная классика!».

История возвращения этого удивительного мастера в лоно белорусской культуры удивительна. Как-то в архивном отделе Национального исторического музея Алик Замостин просматривал старые фотографии. Он планировал показать в Израиле выставку старых белорусских фоторабот. Сотрудник музея Надежда Савченко показала работы легенды белорусской художественной фотографии — Льва Урбановича Дашкевича. Однако снимки нуждались в реставрации. И Алик Замостин, который всем сердцем привязан к Беларуси, сделал это за свои деньги.

«Одна из моих любимых работ гениального фотографа — портрет жены Зинаиды, — рассказывает меценат. — Она снята моноклем, простым объективом, состоящим из одной выпукло-вогнутой линзы. Снимок стал фронтисписным листом статьи о белорусской фотографии, вошедшей в обобщающий сборник материалов об искусстве фотографии Европы».

О фотографии своего времени выдающийся белорус знал, наверное, все. Такой профессиональной подготовки, такого масштаба творческой личности мы почти не встречаем среди его современников. Он владел множеством техник, легко включал в свои повседневные занятия глубокий опыт и незаурядный интеллект, стремился показать уникальность, многообразие возможностей фотографии. Он был учителем французского, физики, природоведения, участвовал в этнографических экспедициях по Закавказью, сделал в этих экспедициях сотни снимков… Организовал мастерскую проекционных приборов и диапозитивов, был Государственным фотографом при Азербайджанском правительстве.

В родном Минске преподавал всеобщую литературу и фотографию. В 1930 году вышла написанная им по заказу Белорусского государственного издательства книга «Вода и жизнь». Делал диапозитивы научного содержания, репродукции для различных печатных изданий, каталоги выставок, читал курсы по фотографии, преподавал французский, белорусский, польский языки. Работы экспонировались за рубежом. Он переводил на белорусский язык и редактировал учебники по химии. А в 1930-м, в июле, ночью, в его дом пришли люди из НКВД, устроили обыск, перевернули все вверх дном.

Он отсидел в застенках три месяца. Причиной ареста было обвинение в участии в «Союзе освобождения Беларуси». По этому же делу, к слову, проходили и еще несколько видных деятелей белорусской науки и культуры. Дашкевич подвергался пыткам и испытал бесконечные, длившиеся сутками допросы. Чудом уцелел. О тех днях рассказывать не любил, стал более замкнутым.

Этот уникальный человек оставил труды по вопросам науки и техники, этнографии, работал старшим научным сотрудником во Всесоюзном институте экспериментальной медицины, занимался проблемами онкологии. После Второй мировой войны (на фронт его не взяли из-за близорукости) Дашкевич вернулся в Минск. В 1957 году фотохудожник умер от рака легких. Похоронен на старом Кальварийском кладбище.

«Где находится могила Льва Дашкевича, точно мы не знаем и не узнаем никогда. Время поглотило многое из того, что складывало его судьбу, что было важным, невероятным, неповторимым в его жизни. Но остался свет и жар большого сердца, обаяние и масштаб таланта. Людей, подобных Льву Дашкевичу, никогда не бывает много, в любой стране, в любом времени их единицы. О нем говорили «гений» — и в этом определении не так уж много преувеличения», — считает искусствовед Инна Шейхатович.