Мы и мир

№39 от 25 сентября 2014 года

Статья

Комментарии (0)

Корона пошатнулась… но не свалилась

Судьбу шотландской независимости решили всего 300 тыс. человек — можно сказать, один маленький городишка — столько людей обеспечили перевес сторонникам сохранения существующих границ Великобритании. Ибо без Шотландии Британия лишилась бы приставки Great, т. е. «великая». Да и вообще, много чего лишилась бы! Давайте составим примерный список того, что Шотландия, разведясь с Англией (Уэльс и Северная Ирландия не в счет, конечно), забрала бы у Лондона.
Во-первых, она забрала бы всю британскую нефть, добываемую с 70-х годов прошлого века на шотландском морском шельфе. Во-вторых, все базы атомных подводных лодок, базирующихся под Глазго, лишив, фактически, Лондон статуса ядерной державы. И еще неизвестно, захотела бы свободная Шотландия в НАТО или нет. В-третьих, звания «герцог Эдинбургский» лишился бы супруг королевы Елизаветы II, который стал бы просто «дядей Филиппом». В-четвертых, влияние Англии в НАТО резко сократилось бы: нет подлодок — нет влияния. Не говоря уж про ЕС, где Лондону тут же припомнили бы всю его капризность, проамериканскость и нежелание расставаться с фунтом стерлингов. А вот Шотландию назло ввели бы в «еврозону». Под конвоем…
Потом королевская семья лишилась бы права носить килты — мужские юбки. Впрочем, для принца Чарльза с его выпирающими коленками это скорее приобретение, чем наоборот. Затем англичане лишились бы своего любимого напитка, — виски или «скотча», название которого правильно переводить как «шотландский самогон». Справедливости ради надо отметить, что и у английского джина возникли бы проблемы. Дело в том, что одна из лучших его марок называется «Бифитер» (Beefeater) буквально: «Мясоед». А это прозвище надсмотрщиков — один из них, кстати, во всей красе изображен на этикетке — за узниками знаменитой лондонской крепости-тюрьмы Тауэр. Где томилось немало шотландских королей, в том числе и «лучший из правителей и первый поэт Шотландии», Яков Первый из династии Стюартов. Понимаете, какие трудности со сбытом возникли бы у джина на землях древних скоттов, особенно если учесть, что англосаксы ввели бы на скотч таможенные пошлины…
Вероятно, это соображение и решило все дело. Известно, что большинство юнионистов — тех, кто голосовал на референдуме против — проживают как раз не в городах, а в сельской местности, да еще прилегающей к английской границе. А ведь именно там и производят виски. Простым же шотландцам, тем, у кого нет оптовых покупателей в Лондоне, мысль об обретении Эдинбургом статуса столицы суверенного государства греет душу не хуже скотча. Накануне прошедшего 18 сентября референдума, опросы показывали, что сторонников отделения от Великобритании примерно столько же, сколько и желающих сохранить статус-кво. В начале сентября доля сепаратистов даже превысила число юнионистов — 51 % против 49.
После этого Лондон пустил в ход «тяжелую артиллерию»: агитировать за сохранение союза в Шотландию отправились политики-тяжеловесы. Одновременно туда прибыли британский премьер Дэвид Кэмерон, глава лейбористской партии Эд Милибэнд и лидер либеральных демократов Ник Клегг. Кэмерон был особенно эмоционален: выступая в Эдинбурге, он даже прослезился, уговаривая слушателей не поддерживать выход из Великобритании. При этом премьер пообещал шотландцам рост финансирования, новые полномочия по контролю над здравоохранением и увеличение автономии местного парламента. В общем, занялся обыкновенным подкупом избирателей! Впрочем, его можно понять — в случае отделения Шотландии ему пришлось бы тут же уйти в отставку. А так ушел проигравший глава кабинета Шотландии Алекс Салмонд.
Не обошлось и без мистики. А как иначе, нежели в ход пошли запугивания? В общем, автор серии книг о Гарри Поттере Джоан Роулинг пожертвовала около миллиона фунтов на кампанию за сохранение Шотландии в составе Соединенного Королевства. Но что же все-таки реально сработало на то, чтобы галочек Yes оказалось в урнах меньше, чем No?
Главный аргумент сепаратистов: «Никто не сможет лучше управлять нашей страной, чем народ Шотландии». Если бы управлял народа — то да, может быть! Но управляет обычно не народ, и история знает массу примеров, когда страны, получив независимость, скатывались до состояния failed state («несостоявшееся государство») по этой самой причине. Короче, нет никакой уверенности, что шотландцам станет лучше. Хотя им и сейчас неплохо.
Еще один аргумент: пищевая и алкогольная (в том числе, производство виски) промышленность приносит 13 млрд фунтов стерлингов в год. И значительная часть производимого в Шотландии уходит на английский рынок, куда поступать, не облагаясь таможенными сборами как продукция независимого государства, уже не сможет. То же самое касается и рынка Евросоюза. И даже сама валюта — фунт — в которой шотландцы привыкли измерять доходы, стала бы для них чужой: Дэвид Кэмерон накануне референдума однозначно заявил, что использовать эту денежную единицу как свою национальную шотландцы не смогут. В общем, сработали два фактора: 1) страх неизвестности и 2) боязнь лишится единой с Англией валюты. Чисто корпоративное мышление — как у мелких акционеров!
Идея государства-корпорации не нова. И родилась она в недрах капиталистического интернационала, заинтересованного, чтобы людей-винтиков было побольше, а влияние их было поменьше. И чтобы все они были под рукой. Границы государств тут, конечно, мешают. К тому же у государства хотя бы номинально присутствует цель — общественное благо, а у корпорации цель — прибыль тех, кто ею владеет! Идея большой корпорации положена в основу Евросоюза. Значение винтиков — тех же шотландцев — поле проигранного референдума резко упало, значение менеджмента — той же Еврокомисии и присосавшихся к ней евродепутатов — возросло! Но это не значит, что в корпорацию пускают всех желающих — наоборот, надо сдерживать  жаждущих из нее сбежать, как тех же шотландцев. А чтобы те меньше хотели драпануть, вокруг корпорации создается пояс нестабильности, из стран Восточной Европы и Северной Африки, дескать, смотрите, куда вы хотели бежать. Вот почему вокруг Евросоюза искусственно создают столько «страшилок».

Вадим Елфимов