Великие писатели

№27 от 04 июля 2013 года

Статья

Комментарии (0)

Лев Толстой

(Окончание. Начало в №26)
Возникает простой вопрос, ответ на который, казалось бы, достаточно очевиден. Почему одни, нарушая закон, постоянно тянулись к запрещенной литературе, а государство настойчиво стремилось искоренить крамолу? Толстой в своих работах поднимал вечные вопросы. Вопросы, которые задает себе каждый из нас. И его ответы были не столь категоричны и очевидны, как многим казалось: «Кто я такой?», «Зачем я живу?», «Как жить вместе с другими людьми?», «Зачем существует общество, церковь, государство?»... Толстой первым в России публично задал те вопросы, которые не принято было обсуждать в обществе.
Всю свою жизнь, начиная с военной молодости, он отвергал авторитеты, рушил основы, заставлял человека искать свои собственные ответы. Он писал: «Когда я был рабовладельцем, имея крепостных, и понял безнравственность этого положения, я, вместе с другими людьми, принявши то же, в то время старался избавиться от этого положения. Если человек не любит рабства и не хочет быть участником в нем, то первое, что он сделает, будет то, что он не будет пользоваться чужим трудом. Ни посредством владения землею, ни посредством службы правительству, ни посредством денег».

С вышеизложенным можно вполне и поспорить, но его прогноз о ситуации в России того времени абсолютно точен, именно поэтому Ленин и назвал его «зеркалом русской революции». «Рабочая революция с ужасом разрушений и убийств не только грозит нам, но мы на ней живем уже лет 30 и только пока, кое-как, разными хитростями, на время отсрочиваем ее взрыв... Но опасность все растет и ужасная развязка приближается».
В начале 90-х годов ХIХ века и без того трудные отношения государства с писателем обострились до предела. Высшей точкой их напряжения стал голод в Поволжье. Друзья предложили Толстому самому поехать туда и написать обо всем увиденном. В Поволжье Толстой собирался на два дня, а остался на два года. Прямо на месте он организовал сбор пожертвований. С легкой руки Толстого эта акция стала масштабной и прошла по всей России. Только за первую неделю собрали огромную по тем временам сумму — девять тысяч рублей.
Толстой побывал практически в каждой деревне, сам создавал благотворительные столовые, вместе с женой и дочерью готовил обеды, раздавал бесплатные семена, покупал для крестьян лошадей. За два года им было создано двести бесплатных столовых. Благотворительная деятельность Толстого вызвала огромное беспокойство, практически всем министрам мерещилась революция во главе с графом. Но и не это было главным, многие власти предержащие боялись широкой мировой огласки происходящего в стране. Александру III нужно было принимать решение. Но, к изумлению многих, он принимает единственно правильное решение и пишет об этом обер-прокурору К.Победоносцеву: «Прошу Толстого не трогать. Я нисколько не намерен сделать из него мученика и обратить на себя негодование всей России».
Русский царь отлично знал свою страну и четко понимал, что революция и Толстой — вещи несовместимые. Писать и предупреждать власти о грядущих бедствиях — это одно, а возглавить революцию — совсем другое. Царь отлично понял, что и в политике также есть свой закон прямой пропорциональности: чем больше он преследует Толстого, тем выше интерес у общества к писателю.

Власти оказались хитрее и мудрее. Появилось уникальное постановление, которое предусматривало не преследование самого Толстого, а преследование его сторонников. Основной удар был направлен на небольшие религиозные группы, отвергающие православную церковь и государственную власть — духоборов, молокан и малеванцев. Их арестовывали и отправляли в дисциплинарные батальоны или на каторгу.
Как только об этом узнал Толстой, он сразу же написал гневное письмо министрам юстиции и внутренних дел: «Меры эти в высшей степени несправедливы, потому что они не направляются на то лицо, от которого исходит то, что считается правительством злом. Такое лицо в данном случае я».
Но Толстой есть Толстой. Он все-таки добился своего, и, как вариант решения вопроса, правительство разрешило переселить молокан в Канаду. Через много лет Ленин напишет о том, что переселение молокан в Канаду явилось страшным ударом по российскому сельскому хозяйству. Глядя на результаты развития сельхозпроизводства в Канаде, он придет к выводу, что именно молокане создали в этой стране ту устойчивую систему земледелия и животноводства, которая выдвинула Канаду в одну из самых передовых сельскохозяйственных стран в мире.

Но для переселения большого числа людей в Канаду нужны были деньги. И Толстой впервые в жизни отступил от своего правила не брать гонорар за книгу. Более того, он специально сел писать большой роман, чтобы заработать деньги для духоборов. А для этого подписал договор с издательством «Макс и К». Условия договора были достаточно жесткими — он обязан был писать по одной главе в неделю, публиковать с продолжениями в газетах и только потом издать книгу.
Но время неумолимо менялось. На престоле — новый император, появились новые средства передвижения, доселе невиданные, и последним чудом техники стала самодвижущаяся фотография — синематограф. Близился новый ХХ век. Но Толстой не менялся, нравственные и этические принципы были для него выше всего. Он писал: «У нас люди женятся, не видя в браке ничего, кроме совокупления. Муж и жена только обманывают людей, что они в единобрачии, а живут в многоженстве и многомужестве».
Толстой был всем и всеми недоволен. Скверные отношения у него были не только с церковью, но и с наукой (отношения с Менделеевым, названные в свое время конфликтом бородачей, — особая тема) и с высокой культурой.
И все же для помощи духоборам писалась совсем другая книга. Он писал ее в спешке и совсем не обращал внимания на те купюры, которые фактически искажали роман, но так приглянулись цензорам. Деньги нужны были срочно, и деньги большие. За свой знаменитый роман «Воскресение» Лев Толстой получил 18 тысяч рублей — состояние по тем временам. Романом были испуганы не только российские цензоры. Даже в европейских странах его печатали с купюрами, а главы, посвященные церкви, были убраны полностью.
31 марта 1900 года появляется секретный указ о запрещении заупокойных служб о Толстом в случае его смерти. Никакой анафемы со стороны церкви не было, его просто отлучили от нее. Миф об анафеме — выдумка Куприна. Именно тогда Толстой написал свое знаменитое письмо Николаю II: «Любезный брат, мерами насилия можно угнетать народ, но не управлять им». Узнав об этом, издатель Суворин сказал: «Два царя у нас — Николай II и Лев Толстой. Кто из них сильнее? Николай ничего не сможет сделать с Толстым, не может поколебать его трон. Тогда как Толстой несомненно колеблет трон Николая».
В 1901 году Толстой тяжело заболел. Родственники и друзья уговорили его переехать в Крым. Но охранное отделение не отпускало его из своего поля зрения. Им был распространен циркуляр: «Запрещается любое упоминание в прессе о переезде Толстого на юг». Ежедневно уточняется состояние его здоровья, когда оно резко ухудшается, появляется новый циркуляр: «Екатеринослав. Губернатору. Как только станет известно о кончине Толстого, нужно, чтобы священник пошел в дом и, выйдя оттуда, объявил, что граф Толстой перед смертью покаялся и вернулся в лоно православной церкви».
Но об этой записке сразу же узнали родственники писателя. Они решили не пускать священника в дом, скрыть смерть Толстого и дать условную телеграмму за границу. В России объявить о его смерти только после выхода западных газет. Однако прибегать к этим мерам не пришлось — Лев Николаевич неожиданно выздоровел.

...Ранним утром 28 октября 1910 года Толстой спустился к младшей дочери Александре, той самой, которой он оставит завещание о публикации всех его произведений и которая с честью пройдет все трудности Первой мировой войны, станет полковником российской армии и одним из героев героической обороны Сморгони. Он сказал ей, что уезжает. Позвал доктора и велел запрягать лошадей. Спустя несколько часов в Ясной Поляне началась паника. Куда и зачем уехал Толстой, никто не знал.
На поезде Толстой добрался до Оптиной пустыни, долго ходил вокруг обители, но так и не решился войти к старцам. Сел на поезд номер 12, следовавший в Ростов-на-Дону. Но до места назначения не доехал: по дороге ему стало плохо и ему пришлось выйти на станции Астапово. Начальник станции поселил его в своем доме. Врачи поставили диагноз — воспаление легких. Никакие средства писателю уже не помогали. Астапово наполнялось людьми. Приехали Рязанский и Тамбовский губернаторы. В Астапово прибыли корреспонденты российских и западных газет. Позднее приехала и Софья Андреевна, но врачи не пустили ее к умирающему мужу. Она поселилась в вагоне, в котором и приехала. Ей все же удалось войти в дом к умирающему мужу, но он уже никого не узнавал, а только механическим движением руки выводил по одеялу какие-то слова. Доктора разобрали их. Это был автограф Толстого. 7 ноября 1910 года в 6 часов 5 минут утра Толстого не стало. Станционные часы в Астапове и по сей день показывают час его смерти.
Пройдет всего четыре года, и начнется Первая мировая война. Последователи Толстого будут демонстративно отказываться от службы в армии, и их отправят на каторгу. А спустя еще четыре года после этого произойдет революция. В произошедшей революции обвинят Толстого. Еще спустя несколько лет Ленин даст указание издать все труды Толстого в 90 томах. Но тома с некогда запрещенными статьями издадут минимальным тиражом в пять тысяч экземпляров. А через десятилетие это собрание, официально изданное, станет для многих основной уликой в делах об антисоветский пропаганде. Люди, у которых будут находить эти тома, станут исчезать в буквальном смысле слова. Вот и одно из писем Толстого попало в руки к чувашскому учителю Николаю Почуеву: у него в 37-м это письмо нашли и он погиб в лагере. А сколько их было на самом деле, никто не знает.
По нравственным лекалам Толстого жить, наверняка, невозможно или очень сложно. Окружающий нас мир гораздо сложнее его морально-этических принципов. Задекларированный и придуманный им мир — удел для немногих. С его принципами можно жить, но выжить нельзя.
В 90-е годы издательство «ТЕРРА» выпустило полное собрание сочинений Льва Толстого без купюр в 90 томах. Но этого никто не заметил. Просто изменилось время.
С Толстым можно соглашаться, а можно и не соглашаться. Но он — одна из огромных и самых интересных личностей российской истории. Он и сам история. Богослов и проповедник Александр Мень сказал о великом писателе: «Толстой до сих пор является голосом совести, живым упреком для людей, уверенных, что они живут в соответствии с моральными принципами».