Мир и мы

№19 от 09 мая 2013 года

Статья

Комментарии (0)

Николя Верт: «Сталин был неизбежен»

Период правления Сталина — одна из наиболее дискуссионных тем в нашем обществе. Оценки того времени разнятся от полного осуждения и демонизации сталинизма до чрезмерного восхваления и «отбеливания» вождя Советского Союза. Воистину, можно вечно смотреть на то, как горит огонь, как течет вода и как бескомпромиссно ведутся споры о роли Сталина в отечественной истории. Для того, чтобы объективнее оценивать политику определенного режима, важно знать мнение тех, кто смотрит на полемику со стороны, — менее эмоционально и более беспристрастно. О свершениях и преступлениях той эпохи рассуждает профессор французского Института современной истории при Национальном центре научных исследований, автор «Истории советского государства» Николя Верт, который приехал в Минск, чтобы принять участие в круглом столе «Трагедия украинской деревни, начало 30-х годов».
— Ваша лекция посвящена теме голода на Украине в начале 1930-х годов. Неосталинисты утверждают, что коллективизация была жестокой, но вынужденной мерой, поскольку советскому государству было жизненно необходимо достать средства для проведения индустриализации. Ведь, создав мощную промышленную базу, советский народ сумел одержать победу в Великой Отечественной войне. Как говорится, «цель оправдывает средства». Согласны ли вы с подобным взглядом на те трагические события? Были ли оправданными жертвы раскулачивания?
— На мой взгляд, те жертвы, которые были принесены советским руководством во время процесса коллективизации, ничем нельзя оправдать. Погибли миллионы людей, был разрушен многовековой крестьянский уклад. Я называю подобную политику не раскулачиванием, как это принято в историографии, а раскрестьяниванием. Пагубные последствия раскрестьянивания сильно сказались на жизни всего советского общества.
Говоря об индустриализации, нужно отметить, что были и другие пути ее реализации. Известно, что имел место фундаментальный спор между Сталиным и Бухариным о методах ее проведения. Жертвовать жизнями миллионов людей было совсем необязательно, потому что альтернатива существовала. Ведь уничтожили лучших тружеников села, миллионы крестьян ушли в города. Многие историки, и я принадлежу к их числу, считают, что тем, кто проводил политику коллективизации, нет оправдания.
— В советское время было принято считать, что новая экономическая политика изжила себя, зашла в тупик, и иных вариантов, кроме форсированной индустриализации, у советского руководства в то время не было. Но в современной российской историографии на этот счет идут ожесточенные споры. Какой позиции придерживаетесь вы?
— В какой-то мере новая экономическая политика зашла в тупик, но это было обусловлено тем, что отношения между городом и деревней были неравными. Существовали иные пути развития советской экономики. Общеизвестно, что в коммунистической партии были серьезные дискуссии, разногласия относительно альтернативных вариантов проведения индустриализации. Безусловно, необходимо было развивать промышленность, но это можно было сделать при определенных условиях. К примеру, дать крестьянину больше свободы в товарно-денежных отношениях. Свертывание нэпа — очень сложная проблема, но многие российские историки, которые занимаются ею, сходятся во мнении, что форсированная индустриализация была ошибкой. Специалисты по экономической истории далеко продвинулись в этой сфере: был издан пятитомный сборник документов «Как ломали НЭП». То, что существовали иные пути, кроме примитивного накопления капитала, обусловленного сплошной коллективизацией, на мой взгляд, очевидно.
— Историки, которые досконально исследуют определенную историческую персону, вольно или невольно в процессе изучения приобретают симпатии или уважение к исследуемой личности. Лично вам есть за что уважать Сталина?
— Мне трудно найти что-нибудь положительное в том периоде. Да, была одержана победа в Великой Отечественной войне, однако мы прекрасно знаем, сколько ошибок было допущено Сталиным в качестве Верховного главнокомандующего. Конечно, нельзя не отметить то, что на той социальной стадии, на которой находился Советский Союз, нужен был какой-то вождь. Я считаю, что существовала историческая неизбежность политической фигуры наподобие Сталина. После смерти Ленина советское государство мог возглавить и Троцкий, и Бухарин, но победу в партийной борьбе одержал именно Сталин, потому что он сумел отойти от утопической идеи мировой революции. Его приход к власти был неслучаен. Имела место конвергенция между общественным мнением и тем, какой была партия в конце 1920-х годов. Потому что она кардинально отличалась от той большевистской партии, которая захватила власть в 1917 году. Думаю, что Сталин был неизбежен.
— В постсоветской России уже много лет наблюдается активный рост сталинизма в обществе, эта тема раскалывает народ пополам. Достаточно сказать одно слово «Сталин», чтобы разразились бурные дискуссии. На ваш взгляд, с чем это связано?
— Я регулярно слежу за социологическими опросами ВЦИОМа и Левада-центра. Согласно последним исследованиям общественного мнения, в российском обществе есть 10 процентов явных сталинистов и 10 процентов явных антисталинистов. Остальные либо оценивают роль Сталина в истории России как скорее положительную (именно так считает примерно половина россиян), либо уверены в том, что он сыграл скорее отрицательную роль (в этом убеждены примерно 30 процентов граждан России). Доминирования сталинизма нет, и говорить о сталинизации российского общества не совсем правомерно. Когда я жил и работал в России в начале 1990-х, мнения относительно личности Сталина были отличными от тех, что мы можем слышать теперь. Оценки того времени сегодня очень неоднозначны, и это можно понять. Были чудовищные репрессии, уничтожение многих тысяч людей, но были и великие победы, сильная империя, влиявшая на мировые процессы. Хочется заметить, что при теперешней российской власти положительную сторону стараются выдвинуть на первый план, а негативную слегка заретушировать.
— В 2009 году ОБСЕ принял резолюцию о приравнивании сталинизма к нацизму. Такое решение вызвало болезненную реакцию и ожесточенные споры на постсоветском пространстве. По мнению большинства российских и белорусских историков, принятие резолюции было обусловлено политическими причинами, а приравнивание сталинизма к гитлеризму — это попытка списать со счетов двадцать семь миллионов жертв Великой Отечественной войны, обесценить их подвиг, доказать, что они погибли не за Родину и не за спасение многих народов от уничтожения, а за кровавый сталинский режим. Правомерно ли, на ваш взгляд, равнять эти две политические системы?
— Историк должен делать различие между этими режимами. Преступления сталинизма и нацизма были страшными, однако это разные исторические феномены, несмотря на то, что их можно объединить в одну тоталитарную «семью». Но делать знак равенства между ними — это, по моему мнению, означает упрощать историю. Каждую систему следует понимать в своем историческом контексте. С одной стороны, была развитая, но находящаяся в кризисе Германия, с другой стороны, был неразвитый Советский Союз. Такое положение дел серьезно повлияло на развитие двух государств. Чем больше мы изучаем общество и систему управления Третьего рейха и сталинского СССР, тем больше видим большую разницу и в методах управления, и в отношениях между обществом и государством. При поверхностном взгляде можно не заметить особой разницы, но историческая реальность такова, что различий было намного больше, чем сходств.
— Какая тональность в изучении сталинского времени преобладает во французской историографии, есть ли в научном сообществе Франции историки, симпатизирующие Сталину?
— Думаю, серьезных историков, изучающих сталинский Советский Союз и симпатизирующих «вождю народов», нет. Есть политические деятели, радикальные коммунисты, которые в определенных вопросах выражают симпатию Сталину. Если говорить про историков, то лично я знаю только двух-трех профессоров, которые считают, что он был великим человеком, но это — весьма маргинальное явление. Надо заметить, что французская историография сталинизма неразвита по сравнению с США или Германией. Однако сказать, что она не развивается, нельзя. У нас довольно много контактов с российскими и украинскими коллегами, идут интересные обмены мнениями во время международных конференций, пишутся коллективные труды. Надеюсь, это продолжится и в дальнейшем, потому что многое все еще остается неизвестным.