Тема номера

№11 от 14 марта 2013 года

Статья

Комментарии (0)

Девчушка из 44-го

История одной фотографии
Фотоархив информационного агентства БелТА — это фотоистория нашей страны длиною в десятилетия. На хранящихся здесь снимках — события, лица, эмоции, уникальные мгновения, остановленные фотокамерой, сама жизнь белорусского народа с ее радостями и печалями. Всматриваешься в старые снимки — и невольно возникает желание узнать о них больше, выйти за грань кадра, поближе познакомиться с его героями. Так и родилась идея нашего нового цикла «История одной фотографии», который мы представляем сегодня на страницах «7 дней».
Начинаем мы цикл с истории известной фотографии военных лет, которая многие годы является символом страданий, выпавших в годы Второй мировой войны на долю мирных жителей Беларуси. Это снимок девочки, сделанный ровно 69 лет назад, в марте 1944 года при освобождении Красной Армией узников концлагеря «Озаричи». Согласно имеющейся подписи к снимку, на нем запечатлена шестилетняя Вера Курьян из д. Подвидки. Как попала девочка в этот ад под названием концлагерь «Озаричи», устроенный фашистами на белорусской земле? Выжила ли ее семья? Помнит ли Вера о том далеком мартовском дне, когда попала в объектив фотокамеры? И как сложилась дальнейшая судьба этого ребенка, чье детство было так жестоко опалено войной? Нашему корреспонденту удалось не только найти Верочку Курьян, ставшую Верой Сергеевной Солонович, но и услышать историю ее жизни, которую она еще никогда не рассказывала журналистам.

Люди на болоте
…Бобруйск. Небольшой двухэтажный дом. В окно, словно пытаясь сгладить боль тяжелых воспоминаний, робко заглядывает мартовское солнце. Мы с Верой Сергеевной Солонович и ее внучкой Викторией склонились над снимком нашей героини
69-летней давности. «Что это дед мне на голову тогда намотал, не пойму. Может, рубашку с себя снял и обвязал, чтоб мне теплее было? Если б не он и не тетка Ходосья, не выжили бы мы тогда в Озаричах…», — вздыхает моя собеседница.
О том, как она и ее семья попали, в то страшное болото, на котором фашисты устроили концлагерь, Вера Сергеевна знает только по рассказам родных и земляков. Ей было тогда всего пять лет, что может запомнить такая малышка? А возможно, детская память предусмотрительно стерла болезненные воспоминания — жить с таким грузом было бы слишком тяжело.
До войны семья Курьян жила на Гомельщине, в небольшой, дворов на тридцать, деревне Подветка Октябрьского района (на подписи к снимку указана деревня Подвидки, но эта неточность вполне понятна, учитывая условия съемок). Вере Курьян было всего два года, когда началась война. Ворвавшись в деревню, каратели начали поджигать дома, убивать мирных жителей, забирать молодежь. Похватав детей, люди бежали в лес, чтобы найти спасение в хорошо знакомых им болотах. Отца Веры фашисты схватили и продержали под арестом три дня, потом ему удалось бежать и примкнуть к прорывающимся с боями бойцам Красной Армии. Мать с тремя детьми — самой Верой, ее старшим братом Женей и младшей сестренкой Олей — смогла укрыться на большом болоте, которое местные жители называли Бабинец. Там же нашли пристанище ее дед и тетя Ходосья с двумя детьми.
Вместе с другими такими же обездоленными земляками они прожили на болоте, среди никогда не просыхающего мха, всю войну. В деревню возвращаться боялись, да и смысла не было — немцы сожгли ее практически дотла. Лес кормил, лес укрывал от врага, ведь оккупанты на болото соваться боялись. Вера Сергеевна признается, что даже представить не может, как им удалось выжить в таких условиях. Ладно летом, а зимой?.. Ведь даже землянку на болоте выкопать невозможно!
Но самое страшное было еще впереди. В начале марта 1944 года немцы массовым обстрелом выбили их с Бабинца и погнали в концлагерь «Озаричи». И без того изможденные люди попали в настоящий ад. Если на Бабинце они могли хоть как-то питаться, разводить костры, то в «Озаричах» были лишены даже этого. Лагерь был обнесен колючей проволокой, вокруг мины, вышки с конвоирами — деваться было просто некуда. Голодные люди лежали посреди болота, на ледяной земле и медленно умирали. Они не могли понять — зачем их так мучают, почему не убили сразу? Ведь никто и предположить не мог, какой страшный план родился в воспаленном мозгу перепуганных оккупантов. Уже не надеясь на силу своего оружия, они решили сорвать наступление Красной Армии с помощью эпидемии сыпного тифа. Часть согнанных в «Озаричи» людей была больна, от них заражались остальные. Фашисты рассчитывали, что когда наступающая Красная Армия придет освобождать узников, солдаты бросятся помогать женщинам, обнимать замерзших детишек, и сами станут жертвами сыпного тифа. По сути, было применено бактериологическое оружие!
В «Озаричах» семья Веры Курьян промучилась около двух недель. Умерла ее младшая сестра Оля. Мать, больная тифом, с обмороженными ногами и руками, была на грани жизни и смерти. «Дед укладывал нас, детей, на мать, и накрывал какими-то ветками, всем, что только мог найти. Спали, прижавшись друг к другу, чтобы было теплее», — рассказывает Вера Сергеевна. Ей навсегда врезался в память случай, о котором часто вспоминала тетя Ходосья. В один из дней тетя заметила, что нет на месте старшего брата Веры, Жени. Бросилась искать, опасаясь худшего. И увидела: стоит немецкий конвоир, с аппетитом лопает что-то из консервной банки, а Женя обнимает его за колени, чтобы тот хоть что-нибудь оставил. Конвоир слопал все и бросил на землю пустую банку. Женя схватил ее и пустился наутек. Тетя Ходосья — за ним. Мальчик прибежал к лежащей на земле больной матери, пальцем вымазал все те крохи, что еще оставались в банке, и начал намазывать ей на губы…
Та самая фотосъемка

19 марта 1944 года пришло долгожданное освобождение. Поначалу солдаты отказались заносить мать Веры в кузов грузовика, посчитав женщину мертвой — мест было мало, в первую очередь спасали живых. Но дед не отступил, нашел где-то стеклышко, поднес к ее носу и доказал, что она еще дышит. Тогда мать сразу погрузили в машину.
Но тут выяснилось, что нет Веры. Тетя в панике бросилась ее искать. И нашла… позирующей фотокорреспонденту. Именно тогда и родился снимок, который вошел в историю, — маленькая девочка с льняными волосами и ясными глазками, победившая голод, холод, смерть «Озаричей». Более того, по словам Веры Сергеевны, на не менее известном снимке из «Озаричей» «Советский ребенок рядом с убитой матерью» тоже запечатлена она. То, что фотокорреспондент посчитал мать мертвой, неудивительно, учитывая ее описанное выше состояние. «Я показывала этот снимок тетке Ходосье и одной своей землячке, Параске, которая была в «Озаричах» рядом с нами. И обе сказали: да, это твоя мама Лида лежит, а рядом ты, Вера, маленькая», — рассказывает Вера Сергеевна.
Освобожденных из концлагеря узников привезли в Хойники и первым делом повели в баню. Посещение этой бани — первое, что Вера Сергеевна помнит сама. Увидев, что люди из очереди вошли в полное пара помещение и долго не выходят, тетя Ходосья решила, что это газовая камера. Настрадавшиеся, одичавшие люди уже никому не верили. «Хорошо помню, как открылась дверь и тетка говорит нам: «Вдыхайте сильнее, детки, не так больно будет умирать!». Я вошла, вдохнула что есть мочи, и жду, что будет дальше. А тетка рассмотрелась и как закричит: «Да это же баня, баня!..», — вспоминает моя собеседница.
Когда ушел фронт, им разрешили, наконец, вернуться домой. Пришли в родную Подветку, а там — одни пепелища, со всей деревни уцелело всего три хаты. В первый же день случилась трагедия. Хозяйка одного из уцелевших домов, Ульяна, подошла к родному порогу, села на завалинке, усадила рядом всех своих девятерых детей и умерла. Детей разобрали по семьям, а в деревне еще долго с жалостью вспоминали об Ульяне: это ж надо, два таких страшных «мха» прошла, домой вернулась, хата целая стояла, жить бы да жить!..
Послевоенное детство было тяжелым. От родного дома остался только пятачок глины, маленькая Вера с братом Женей долго копались в этой глине, чтоб хоть ложку какую найти — ничего! Жили в уцелевшем доме деда. Когда первый раз затопили печь, все разбежались — вдруг граната какая осталась, рванет. Но обошлось, и печку, греясь в холода, так затерли спинами, что она блестела как лакированная. Голодали, ели все, что только можно было найти — любую травку, почки. Из желудей и вереса делали некое подобие хлеба.
Мать после концлагеря поправилась, отошла, хоть и много болела. Вернулся с фронта отец, принеся с собой бережно завязанную в платок горсть медалей. Отстроили дом, родился еще один ребенок. Но радость оказалась недолгой. За те три дня, что отец пробыл тогда в плену у немцев, его отдали под суд и осудили на 15 лет лагерей. Правда, вернулся раньше, после смерти Сталина. Но совсем другим человеком...
Жизнь — это подарок!
Получив паспорт, Вера покинула родную Подветку и вступила в самостоятельную взрослую жизнь. Работала на кирпичном заводе в Паричах, потом переехала к тетке в Бобруйск, устроилась с ее помощью в городскую больницу санитаркой. Там познакомилась с будущим мужем, вышла замуж, родила двоих детей. Закончила свой трудовой путь на бобруйском заводе резинотехнических изделий, сейчас на заслуженном отдыхе.
Вера Сергеевна считает, что прожила счастливую жизнь. «И муж у меня был очень хороший, и семья его приняла меня как родную. Уже двенадцать лет как мужа не стало, а они до сих пор звонят постоянно, волнуются за мое здоровье, все-таки два инфаркта уже было. Мне вообще всю жизнь везло на хороших людей», — делится моя собеседница.

Она гордится своими детьми, дочкой и сыном, и тремя замечательными внуками. Внук Александр — слесарь на «Бобруйскагромаше», две внучки — будущие учительницы, учатся в пединститутах. Виктория станет преподавателем белорусского языка и литературы, Катерина — начальных классов.
Долгое время Вера Сергеевна даже понятия не имела, что ее детская фотография, сделанная в далеком 44-м, висит в музеях, печатается в различных изданиях. В 90-е годы этот снимок увидел в музее Великой Отечественной войны ее племянник. Почитал подпись, всмотрелся в лицо — да это же тетя Вера!
Вера Сергеевна входит в городскую организацию узников «Судьба», по мере сил участвует в их мероприятиях. Дважды ездила в «Озаричи» — долго ходила, вглядывалась… Вспомнить ничего не смогла, но остро почувствовала боль этой земли, где покоится ее сестра и Бог знает сколько еще замученных ни в чем не повинных людей. «Настрадавшись в детстве, я научилась ценить жизнь и все то хорошее, что она дарит, — признается Вера Сергеевна. — Всегда была большим оптимистом. Жизнь — это подарок. Никогда нельзя об этом забывать!».