Культура

№5 от 31 января 2013 года

Статья

Комментарии (0)

«Я превратил изгоев в элиту!»

Как летит время! Казалось бы, совсем недавно на эстраду буквально ворвалась группа «Ласковый май», а прошло уже четверть века, и легендарный коллектив не так давно отметил этот юбилей серией концертов, в том числе и в Минске. Ведь Минск — город «Ласкового мая», здесь миллионным тиражом выходила даже одноименная газета. Кроме того, «Ласковый май» — единственная группа, которая на стадионе «Динамо» отыграла 4 концерта подряд, каждый раз собирая по 25 тысяч зрителей... Напомним, что триумф «Ласкового мая» начался в сентябре 1988 года и длился вплоть до распада группы, который произошел в 1992 году. Спрос был такой огромный, что было создано 12 составов команды, выступавших по всему Советскому Союзу. На «Ласковый май» было продано рекордное количество билетов — 47 миллионов! При этом никто из участников группы не знал ни одной ноты и не учился в музыкальной школе. Одновременно с концертной деятельностью были записаны альбомы «Белые розы», «Осень», «Немного о себе», «8 Марта», «Розовый вечер», «На крыше», которые продавались огромным тиражом. Сегодня в гостях у читателей газеты «7 дней» создатель и руководитель легендарного колллектива Андрей Разин.
— Андрей, вспомните, с чего  все начиналось.
— «Ласковый май» был создан в Оренбурге в конце 1986 года, когда Сергей Кузнецов нашел воспитанника Акбулакского детского дома Юрия Шатунова и сделал из него солиста. Вскоре ансамбль записывает первый альбом, с которым выступает на дискотеках и пионерских смотрах, но все происходящее не нравится директору Оренбургского детского дома. Кузнецова увольняют из этого учреждения, где он числился электриком, а в милиции заводят уголовное дело по факту кражи из детского дома аппаратуры для дискотеки. Я, в то время занимавшийся раскруткой молодых артистов, добился закрытия уголовного дела против Кузнецова и перевода «Ласкового мая» в Москву. Создавая «Ласковый май», я умышленно «шел в народ». Моей главной задачей было найти ребят с тяжелым социальным положением, чтобы у человека и будущее было бы неопределенным, и назад оглянуться не на что. И я таких нашел. Проект «Ласковый май» — очень честный. Мы никогда ничему не учились, ребята пели, как могли, но при этом были услышаны. Я понимал, что нас не будут показывать по телевизору. Даже в программе «Шире круг», где показывали художественную самодеятельность. И когда я понял, что даже там нас не покажут, собрал всех ребят и сказал: будем «раскручиваться» другими методами.
— Какими же?
— Я купил вагон чистых кассет. Колхоз, где я работал зампредом, это оплатил. Мы загнали его на завод грампластинок, предоставив письмо из министерства культуры о том, что управление клубных учреждений просит изготовить для Домов культуры альбом группы «Ласковый май». Потом этот вагон с кассетами я бесплатно раздавал начальникам поездов в Москве на площади трех вокзалов. Они их распространяли по всей стране. И через три месяца мы стали популярны!
— То есть это была самая настоящая авантюра?
— Просто я понимал, что «Ласковый май» по-другому «раскрутить» нельзя. Все наши величайшие продюсеры оценили этот дерзкий поступок, а я вошел в историю. Мне очень понравилось, как Алла Борисовна Пугачева в одном из интервью, отвечая на вопрос, с чего начался русский шоу-бизнес, ответила: «Когда ноги этого колхозника ступили на перрон Казанского вокзала». Это обо мне, как понимаете.
— Почему у «Ласкового мая» всегда было столько недоброжелателей?
— Потому что «Ласковый май» был самым успешным и продаваемым проектом. В то время как Пугачева, Леонтьев, «На-На» и многие другие получали копейки, потому что боялись уголовной ответственности, мы зарабатывали деньги мешками. У нас было много завистников среди гигантов сцены, но я не обращал на это внимания. Около 1200 статей вышло против нас. Моя бабушка, работавшая горничной у мамы Михаила Горбачева, сумела сделать так, чтобы погасить эту волну. Не будь рядом моей бабушки, меня бы расстреляли по обвинению в хищении государственных средств на сумму в семь миллионов рублей. Для сравнения: за 20 тысяч расстреляли директора Елисеевского гастронома!
— Правда, что вы выдавали себя за племянника Горбачева?
— Я даже написал по этому поводу песню: «Дядя Миша, ты мой дядя дорогой, неужели ты не слышишь, как ругают нас с тобой?» Это был пиаровской ход. У меня есть снимок, где я, ученик третьего класса, сфотографировался с Михаилом Сергеевичем. Когда кагэбисты и телевизионщики видели снимок, где я сижу на руках у Михаила Сергеевича, все вопросы ко мне сразу отпадали. Помню, я арендовал «Чайку», приезжал на ней в «Останкино» и «гонял» там начальников. Не предъявляя никаких документов! За меня все делала «Чайка».
— Вы были также и первым продюсером группы «Мираж»?
— Да. Для создания репертуара группы я нашел композитора Андрея Литягина, и мы с ним в студии «Рекорд» записали первые песни в исполнении студентки Московской консерватории Маргариты Суханкиной. Мы ей платили за каждую песню по сто рублей, хотя она очень просила: «Не надо денег. Только не рассказывайте никому, что это я пою: если в консерватории узнают, меня сразу исключат!». Под ее фонограммы я подбирал красивых девчат. Первой была Наташа Гулькина, потом Света Разина. Правда, в один прекрасный день они потребовали разрешить им исполнять песни «вживую». После этого я их уволил и взял на работу сначала Наташу Ветлицкую, потом Таню Овсиенко. Затем и эти певицы ушли в самостоятельное плавание.
— Как вы нашли Таню Овсиенко? Ведь она киевлянка, а вы работали в Москве?
— Она была в одной из киевских гостиниц официанткой, и у нас с ней произошел небольшой конфликт. Дело уладили, но Таню уволили с работы. Мне, как совестливому человеку, пришлось взять ее к себе. Овсиенко работала у меня костюмершей, потом стала певицей. Помимо нее, мы взяли в группу и ее мужа, клавишника.
— После распада СССР и последовавшей инфляции ваши миллионы не пропали?
— К счастью, нет. Обо всех миллионах я вовремя побеспокоился, и инфляция их не коснулась. Практически всех ребят группы «Ласковый май» я устроил: у каждого есть свой дом, своя машина. Юра Шатунов, к примеру, десять лет не работал и жил неплохо.
— Звездная болезнь у вас была?
— Нет! В «Ласковом мае» звездную болезнь я вышибал кулаком в самом прямом смысле. Но зато очень горжусь тем, что сумел превратить детдомовцев из изгоев общества в элиту. Ведь я ребятам был и няня, и мама, и прачка, и руководитель. Когда мне приходили письма от девочек, которые писали, что хотят уйти от родителей и просили взять их в интернат, то понял, что это уже кульминация, ведь никто ранее никогда не хотел идти в детдом. Получается, мне удалось перестроить сознание людей.
— Это правда, что Андрей Данилко, в народе более известный как Верка Сердючка, пытался попасть к вам в группу?
— Правда. Он очень хотел попасть в группу, но у него все никак не получалось встретиться со мной, ведь охрана из-за постоянных угроз в мой адрес никого ко мне не подпускала. Тогда Данилко месяц прожил в моем подъезде, он буквально спал у моей двери, так меня и не встретив. Кстати, в 1989 году, когда бандиты решили «навестить» меня и все время ждали, когда подъеду к дому, у них тоже ничего не получилось. Помню, жена позвонила и сказала, что под окнами второй месяц стоит одна и та же машина. Я  попросил соседку: «Анастасия Васильевна, спуститесь вниз, меня там красная машина ждет. Вы постучитесь в окошко и скажите: «Разин просил передать, что приедет лишь через полгода, так что пока можете отдыхать». Через пять минут их и след простыл.
— Андрей, вы согласны с тем, что «Ласковый май» и хороший вкус — это разные вещи?
— Специфика «Ласкового мая» в том, что это массово популярные песни. Я никогда не стеснялся говорить: «Если вы устанете от хорошей музыки — включите «Ласковый май». Или: «Если вам надоест профессиональная музыка — отдохните под «Ласковый май». Виктор Цой, несмотря на то что играл рок, с громаднейшим удовольствием нас слушал. Перед серией его концертов в «Олимпийском» в девяностом мне позвонил его продюсер Юрий Айзеншпис и сказал: «Разин, что ты сделал с нашими музыкантами?» Вместо своих песен, перед концертом «Кино» играли наш «Розовый вечер»! У всех присутствующих был шок. И это не было стёбом. Я Цоя уважал и очень любил. Тогда в «Олимпийском» группа «Кино» смогла продать всего четыре концерта, а «Ласковый май» продал там же семнадцать концертов подряд. На наш совместный концерт в Лужниках было продано 60 тысяч билетов. Я понимал, что наших фанатов больше, и перед концертом вышел к публике попросить, чтобы она хорошо приняла Виктора Цоя. Концерт прошел просто великолепно.
Кстати, на «Рождественские встречи» Аллы Пугачевой, где собрались самые известные на тот период артисты, было продано 16 аншлагов, а мы вдвоем с Юрой Шатуновым собрали 17. На следующий год Пугачева со своей командой попыталась взять реванш. В итоге у них — 10 концертов, у нас — 13. После этого поняли, что с нами тягаться бесполезно.
Нас приглашали спасать заведомо провальные гастроли. Например, в «Олимпийский» пригласили Латойю Джексон. Вместо 30 тысяч билетов, как рассчитывали, продали всего 2 тысячи. После того, как в афишу поставили «Ласковый май», за один день продали 30 тысяч билетов! Мы выступали первыми, и я очень боялся, что фанаты «Ласкового мая» уйдут после нашей части. Так и случилось — после нашего выступления во втором отделении из тридцати тысяч в зале осталось всего шесть.
— Я слышал, что с Беларусью у вас особые отношения?
— Для меня Беларусь — это душевный рай. Здесь выпускалась газета «Ласковый май». Здесь я издал две свои книги: «Зима в стране «Ласкового мая» и «Человек тусовки». На Минском автомобильном заводе был выпущен эксклюзивный автомобиль для группы. Внутри машины нам поставили кухню, кабинет, спальные купе — это была не машина, а практически суперофис. На ее крыше даже сцена была! Когда мы выступали на стадионе, становились на крышу и пели прямо с машины. Этот автомобиль был мечтой всех артистов...
У меня есть дом в деревне Вишневка под Минском, а в столице — квартира. Я позитивно отношусь к тем процессам, которые происходят сегодня в Республике Беларусь. Мне нравится ваш политический строй. Прелесть его состоит в том, что система, может, и ущемляет богатых, но зато держит на плаву самые бедные слои населения. В России прожиточный минимум превратил народ в алкоголиков, наркоманов. Мы уже потеряли 20 процентов молодежи — она деградировала. У вас я не вижу таких тенденций. Здесь за всеми процессами ведется государственный контроль. Да, система жесткая, кому-то она не нравится. Но власть и не должна всем нравиться. Как первый, единственный и самый главный советский олигарх, я заявляю, что жесткая система управления государством — наиболее приемлемая.

Артур МЕХТИЕВ