Великие писатели



ЧЕХОВ

В 1981 году студент Высших курсов сценаристов и режиссеров Юрий Мамин снял дипломную работу «Очередь». Герои фильма отказывались стоять в очереди за дефицитом, признавая ценностью только духовную пищу. Каково же было их изумление, когда очередь в книжный магазин оказалась самой длинной и неприступной! И это не преувеличение, ведь книга прочно вошла в повседневную жизнь советского человека, а во многих случаях еще и служила мерилом его материального благосостояния.
Купить собрание сочинений известного автора было практически невозможно. Но можно было оформить так называемую подписку. При подписке книги присылались по почте на домашний адрес раз в месяц. В очередях за подписками в книжный магазин даже ночевали. Но вот парадокс — в свободной продаже часто появлялись номерные тома подписок известных авторов, но начинались они с 15-го, а то и 20-го тома. Мне почему-то запомнились тома из полного собрания сочинений Чехова. Начиная где-то с 1-го тома они были в свободной продаже. Что же в них было? Письма, путевые заметки, отдельные зарисовки будущих пьес... Но так ли неправ был издатель, который принял решение опубликовать их? Ведь записные книжки Чехова, письма писателя дают ответы на многие вопросы из творчества великого мастера.
Моды на Чехова никогда не было и нет. Он вне времени и вне пространства. Для каждого он свой. Секрет чеховской традиции в том и состоит, что автор не дает оценку своим героям, он не учит читателя жить. Оценка остается за каждым, прочитавшим его произведения. А ключ к разгадке его творчества лежит в его личной жизни. Он пишет о себе или о своих близких. И понять чеховские сюжеты практически невозможно, не зная тончайших нюансов жизни писателя и его взаимоотношений с окружающими.
…Сезон 1896 года в Александринском театре открывался не в ноябре, как это было обычно, а на две недели раньше. Перед зрителями предстала новая комедия Чехова «Чайка». В ложах — весь цвет Петербурга, в одной из них вместе с другом и издателем Алексеем Сувориным находился и сам автор. Уже с первых фраз в зале возникло напряжение, начался шепот, гул. А во втором акте во время монолога Нины Заречной, которую играла Вера Комиссаржевская, раздался свист, неуместный смех и громкие реплики с мест. Не дожидаясь конца спектакля, Чехов сбежал из театра.
В чем же скрывался провал «Чайки»? В самом зрительном зале? А может быть, в истории создания пьесы или в тех истоках, которые сделали для Антона Павловича эту пьесу одним из самых дорогих его произведений? Ответ не так прост...
После третьего акта друзья искали Чехова по всему театру, но его нигде не было. Позднее главный режиссер театра Евтихий Карпов расскажет: «Где-то около девяти вечера Чехов заглянул ко мне. Выкрикнул: «Автор провалился и немедленно ушел». В этот вечер Чехов не желал никого видеть, в одиночестве он бродил по улицам Санкт-Петербурга.
Зиму 1895 года писатель проводит в своем имении Мелихово. В письме другу он пишет: «Я живу в деревне, изредка наведываюсь в Москву, где ем устриц. Старею. Денег нет. Орденов нет. Чинов нет. Долги есть.» На все вопросы о пьесе отвечает отрицательно:
«Я не пишу пьесы, да и не хочется. Постарел, и нет уже пыла».
А ведь 17 января ему исполнилось только 35 лет. Он в расцвете сил, дневники заполнены заготовками, сюжетами. Чехов пишет одновременно несколько рассказов. Но никаких признаков пьесы в дневниках нет. Зато в одном из рассказов появляется героиня по имени Ариадна. Он писал ее такой, какой запомнил в пылу влюбленности в Лику Мизинову. В течение нескольких лет между ним и Ликой шла сложная игра. Флирт, состязание в остроумии, притяжение и отступление. Кто в этой крайне сомнительной паре любил больше, а кто меньше, уже второй век спорят биографы писателя. Но один факт бесспорен: когда пришло время для серьезного решения, Чехов отступил в сторону.
Лика написала ему горькое письмо: «За что так сознательно мучить человека? Неужели вам доставляет удовольствие ваше отношение ко мне? Или снисходительная жалость или полное игнорирование. Самое горячее мое желание — вылечиться от этого ужасного состояния. Умоляю вас, помогите мне. Не зовите меня к себе, не видьтесь со мной. Это мне мешает забыть вас».
Он не ответил ей, и отвергнутая Лика увлеклась другом Чехова, веселым и общительным литератором Игнатием Потапенко. Тот увез ее за границу, но через некоторое время бросил и вернулся к жене. Лика родила девочку и осталась в Париже. Но эта история не закончилась. Лика напомнила о себе письмом.
Весной 1895 года в Мелихово зачастили гости, а 12 мая приехала Лика. И все вспыхнуло с новой силой.
При чем здесь Лика и «Чайка»? Но разве нет Лики в Нине Заречной — и по характеру, и по судьбе? А Тригорин не напоминает ли Потапенко?
Английский драматург Джон Пристли открыл, что Чехов поделил собственную личность между тремя персонажами: беллетристом Тригориным, юным драматургом Треплевым и вечным циником врачом Дорном.
«Если бы мне пришлось испытать подъем духа, как это бывает у художников во время творчества, то мне кажется, я презирал бы свою материальную оболочку и все, что этой оболочке свойственно» — это доктор Дорн.
«Надо изображать жизнь не такой, какая она есть, а такой, какая она должна быть и какой она представляется в мечтах» — это Треплев.
«Каждый пишет как хочет и как может» — это Тригорин.
Но во всем этом самым удивительным остается рождение символа пьесы — чайки. В конце июня Чехову пришло письмо из Тверской губернии от старого друга Исаака Левитана с просьбой срочно приехать. Летом — еще одно, от любовницы Левитана Анны Турчаниновой. Турчанинова умоляла приехать, она писала Чехову, что Левитан находится на грани самоубийства. 5 июня Чехов приехал в имение Горки. Его встретил сам Левитан с дамами — Анной Турчаниновой и ее дочерью Варей. Оказалось, что мать и дочь соперничают за любовь художника. На глазах у гостя нервный и вспыльчивый Левитан схватил ружье и убежал к озеру. Раздался выстрел. Вскоре Левитан вернулся и бросил к ногам Анны зачем-то убитую им чайку. Так зерно упало на подготовленную почву — образ бессмысленно убитой чайки довершит превращение реальной Лики в Нину Заречную. А попытка самоубийства отзовется в сюжете пьесы.
21 августа 1895 года Чехов в письме уверенно обещает Суворину: «Я напишу пьесу, я напишу что-нибудь странное». Этой же осенью Чехов получает письмо и посылку с теплым пледом от актрисы Лидии Яворской. Его знакомство с ней было сравнительно недавним. Яворская приехала из Киева в Москву и очаровала антрепренера Федора Корша, получив сразу главную роль в «Даме с камелиями». Их отношения сложились как-то сами собой. По Москве поползли слухи об их скорой свадьбе.
Но из Парижа Лика шутливо интересовалась в письмах: «Скоро ли ваша свадьба с Лидией Борисовной? Позовите меня, чтобы я могла ее расстроить, устроив скандал в церкви».
Этот брак трудно себе представить, настолько несхожи были их характеры. Чехов признавал талант Яворской, но его всегда раздражала ее переигранность, особенно в обычной жизни. Она всегда была «дамой в образе», театральные штампы не покидали ее даже на кухне. В записных книжках Чехова появляется отрывок из монолога, где сын говорит о матери — известной актрисе: «Я люблю мать, сильно люблю. Но она ведет бестолковую жизнь. Вечно носится с этим беллетристом. Имя ее постоянно треплют в газетах. Это меня утомляет».
Это и есть Аркадина из «Чайки» — самовлюбленная талантливая актриса. Только в пьесе она старше и капризнее, вдобавок ко всему она скупа. Она должна победить в борьбе за Тригорина. Или нет? Чехов остается Чеховым, он не дает своего ответа на этот вопрос. Каждый увидит то, что увидит. Публичное прочтение пьесы в синей гостиной Яворской всех повергает в шок. Только Корш бросил реплику — дескать, разве можно дать герою застрелиться без предварительного монолога? Остальные отделались невнятными репликами. Яворская или не захотела, или не смогла узнать себя в образе Аркадиной, но пьесу похвалила.
Позднее, выслушав замечания Немировича-Данченко, Чехов напишет новую редакцию «Чайки». Именно она и потерпит оглушительный провал.
После пяти спектаклей «Чайку» в Алексанринке больше не показывали. Сам Чехов оценил эту историю так: «17 октября успеха не имела не пьеса, а моя личность».
И в этих его словах кроется разгадка его побега из театра. Пьеса была дорога ему прежде всего тем, что он написал ее из очень близких и дорогих ему характеров и судеб. И из собственной жизни. Чтобы понять это, другим потребовалось время. И немалое.
...Ялта. 17 декабря 1898 года. Только через два года Чехов согласился на новую постановку «Чайки». На этот раз в Московском художественном театре. На премьеру не поехал, остался в Ялте. Утром следующего дня после премьеры получил телеграмму от Немировича-Данченко: «Успех колоссальный. Мы сумасшедшие от счастья».
С этой московской премьеры, в которой роль Аркадиной сыграла Ольга Книппер, началась и новая страница в личной жизни Чехова. Вскоре Книппер стала его женой.