Духовность



Аввакум

ХVII век для государства Московского — век больших потрясений. Но в то же время и век обретения, век поиска своего места в этом непростом мире. Закончившаяся смута привела к избранию царем Михаила Романова, и уже в следующем году мы будем отмечать 400-летие этого события.
Мне могут возразить, что у этого юбилея чисто российские корни. И при чем тут Беларусь? Но по одной из исторических версий династия Романовых берет свое начало в Нарочанском крае. Первый из династии — Иван Кобыла — был родом из деревни Кобыльники. Эта деревня и сегодня есть в Мядельском районе. Правда, чуть более 20 лет назад она переименована в деревню Нарочь. Многие из тех, кто любит отдыхать на Нарочи, порой и не подозревают, какие удивительные исторические события происходили много лет назад на этой территории. В нашей исторической памяти как-то стерлись многие события, зачастую или вовсе не описанные, или описанные слабо. К примеру, первый русский диссидент князь Андрей Курбский изначально нашел свое убежище в Кревском замке в Сморгонском районе.
ХVII век для Русской Православной Церкви — это и век Великого раскола. У столь трагического и одновременно эпохального события три действующих лица: царь Алексей Михайлович, патриарх Никон и протопоп Аввакум. Без анализа и понимания взаимодействия и взаимоотношений трех этих людей понять события почти 400-летней давности практически невозможно. Еще со времени царствования первого русского царя из династии Романовых Михаила исторически сложилось так, что страной практически правили два лица — Михаил Романов и его отец Федор Никитич, впоследствии патриарх Московский Филарет. Эта же традиция сохранилась, когда на престол заступил сын царя Алексей.
Никон занял то же место в душе юного Алексея, какое занимал у его отца Филарет. Никон, уже будучи патриархом, добился у молодого царя титула Великого Государя. Это было вполне естественно и в духе того времени. Алексей Михайлович во многих государственных вопросах преуспел, оказался удачным полководцем, лично дошел со своим войском до Шклова и уже планировал завоевание земель за Березиной. Уже к 26 июня 1655 года Матвей Шереметьев взял Вележ — дальний угол Смоленской земли, а царь в это время шел к Борисову. Федор Хворостинин и Богдан Хитрово к этому времени овладели Минском. Речь Посполитая медленно, но верно становилась добычей ведущих игроков европейской политики того времени. И в этом вопросе русский царь своего не упустил.
Вокруг Алексея Михайловича сложился кружок «Ревнителей благочестия», деятельным участником которого был протопоп Аввакум. Этот кружок помогал подниматься по ступенькам церковной иерархии Новгородскому архиепископу Никону.
В то время Аввакум называл его «другом нашим». Когда умер патриарх Иосиф, выбор царя был однозначен — Никон. Простое и, казалось бы, естественное решение обернулось для России страшными потрясениями.
Мессианские идеи никогда не покидали Никона. Недалеко от Москвы, в районе современной Истры, он решил построить свой Иерусалим. Река, протекающая здесь, была переименована в Иордань — конечно же, в честь той реки, в которой Иван Предтеча крестил Иисуса Христа. Недалеко от берега Никон поставил себе скит. Чуть поодаль был раскинут Гефсиманский сад, подобный тому, в котором Иуда предал Христа. Идея Никона была проста — он хотел создать миниатюрную подмосковную Палестину. Его замыслы охватывали практически все, было даже проведено топографичекое переименование местности.
Один из холмов был переименован в Сион. Главной святыней в этом комплексе планировалось построение Воскресенского собора, который, по замыслу патриарха, должен был стать точной копией палестинского Храма Гроба Господня в Иерусалиме. К северу, востоку и югу в двух-трех километрах располагались такие «святые места», как Вифлеем, Назарет, Элион, Галилея. Самой удаленной точкой этого комплекса был Назарет — место рождения Девы Марии, матери Иисуса Христа, где Христос прожил до 30 лет.
Эти идеи московского патриарха изначально вызвали раздражение и недоумение в православном мире. Греки в Старом Иерусалиме очень обиделись на Никона.
Справедливости ради стоит заметить, что идеи Никона были близки старообрядцам. Они считали, что дониконовская Россия — это Царствие Божие на земле. Именно здесь сосредоточена полнота всех возможных Божих даров, которые только может дать природа. Многие и сегодня считают так же.
Патрирх Никон был выдающейся личностью не только для своего времени. Металлические вериги весом 6,4 килограмма, в которых он спал, ел, сидел, молился, кланялся на протяжении 23 (!) лет, и сегодня можно увидеть и потрогать. Рост его также внушал уважение — для того времени 2 метра 4 сантиметра были просто гигантскими. Никоновские реформы начались с одобрения царя Алексея Михайловича (и, прежде всего, по желанию царя) в 1653 году накануне Великого поста. Было принято решение о замене двоеперстного крещения на троеперстное, началось исправление церковных книг по греческой традиции. По сути, Алексей Михайлович и Никон хотели только одного — привести русскую церковь в полное единение с греческой. Собор одобрил реформы патриарха.
Но у всех благих пожеланий и реформ всегда возникают проблемы там, где их не ждут: то война, то голод, то чума. И во всех насчастьях люди винили реформаторов! Борьбу за старую веру возглавил протопоп Аввакум. Уже в феврале вышедшая новоисправленная книга Псалтырь с молитвословом в изложении Ефрема Сирина — вызывает у Аввакума активный протест. В августе того же года вместе с костромским протопопом Даниилом он пишет царю Алексею челобитную, прося за арестованного и заключенного в Новоспасский монастырь Ивана Неронова. С этого момента начинается открытая борьба членов вонифатьевского кружка с Никоном. Вскоре Аввакума сажают в тюрьму при Андроньевом монастыре, а затем высылают с семьей в Тобольск. За неделю до изгнания за Байкал у Аввакума родился сын Корнилий.
Архиепископ Симеон, зная Аввакума как ревнителя старой веры, не посчитался с мнением Москвы и назначил его протопопом тобольского Воскресенского собора. Ссылка Аввакума в Енисейск ничего не решает, вместе с полком Афанасия Пашкова он отправляется в экспедицию в Даурию. Страдания Аввакума не знают предела, его проповедническая деятельность вызывает резкое неприятие у Пашкова. Пашков неоднократно пишет в Москву челобитные с поддержкой требования даурских казаков смертной казни для Аввакума. В даурской ссылке умирают двое сыновей Аввакума.
Но царский гнев не вечен. По ходатайству друзей царь разрешает Аввакуму возвратиться в Москву. Путь в столицу из ссылки занимает два года. Пышности встречи с царем мог бы позавидовать сам патриарх. Аввакума селят в Кремле на подворье Новодевичьего монастыря. Но у его покровителей и у самого Аввакума пути давно уже разошлись. В Москве он обращает в старую веру боярыню Морозову и ее сестру Урусову. Супруга ближайшего сподвижника царя Феодосья
Прокопьевна Морозова была богатейшей женщиной своего времени. Борис Иванович, ее супруг, был в полной ее власти.
Неистовость Аввакума не знает границ. Через полгода после приезда в Москву он пишет царю письмо с требованием запретить никоновскую ересь. Примирение сторон оказалось невозможным. Точку в споре должен был поставить Собор 1666 года. Собор осудил как Никона, так и Аввакума. Аввакума предали анафеме и отправили в пустозерский острог. В земляной тюрьме на хлебе и воде он провел 14 лет. Россия заполыхала, раскольники сами предавали себя огню. И это было самой страшной проблемой для власти. Страна разделилась надвое.
В начале 1681 года во время Крещенского водосвятия с колокольни Ивана Великого старообрядцы сбросили в толпу свитки богохульные, в которых поносили царя и его окружение. Под пытками старообрядцы сознались, что свитки эти принадлежат Аввакуму. Его участь была решена. За призывы к самосожжению со своими товарищами он был сожжен в срубе в Пустозерске.
И тогда, и сейчас Аввакум остается самым почитаемым святым среди старообрядцев. Его влияние на русскую историю заметно и по сей день. Казнь Аввакума не решила проблему единства, не отодвинула ее по времени. Этот раскол сказывается и сегодня во многих вопросах современной жизни.
5 июня 1991 года в селе Григорово Нижегородской области был открыт памятник протопопу Аввакуму.