Великие писатели



Алексей Толстой

Зимой 1922 года в послевоенном полуголодном Берлине в небольшом отеле был накрыт богатый стол. За столом сидели Максим Горький и Алексей Толстой. Все выставленные разносолы великий пролетарский писатель привез графу в подарок из страны Советов. Звал на родину.
Алексей Толстой, хрестоматийный писатель, автор всем известных романов «Хождение по мукам», «Гиперболоид инженера Гарина», «Петр Первый», все-таки преодолел страх, рискнул и вернулся в Советскую Россию в 1923 году. И очень скоро стал любимым писателем не только всех народов, но и — самое важное — главного читателя страны Советов — Иосифа Сталина. За это он получил сполна, сверх всякой меры. И наград, и материальных благ. Конечно, для него не был доступен открытый счет как для Горького — это когда тратить можно было столько, сколько пожелаешь (такими счетами в СССР владели только два человека), но тем не менее.
…Графом Леша Толстой был настоящим. Правда, матушка его Александра Толстая, урожденная Тургенева, устав от провинциального свинства и убогих нравов самарских помещиков, решилась на отчаянный шаг. Бросив троих детей на попечение мужа, успев забеременеть четвертым, она сбежала от своего законного мужа Николая Толстого к интеллигенту и либералу Алексею Бострому. В его доме в городе Николаевске в 1883 году и родился писатель.
Отчим Алексея за врожденную леность и барство особо не жаловал. Маленький граф решительно не хотел учиться, подглядывал за местными девками в бане, любил вкусно поесть и поспать, за что отчим частенько лупил его. Скука смертная одолевала его, жизнь казалась унылой. А по вечерам одни и те же разговоры о каком-то там братстве и равенстве. Он этого не понимал и не принимал, не хотел ни того, ни другого. Однако в споры не встревал, отчиму-либералу всегда поддакивал, косясь на него с опаской.
В 1901 году после окончания самарского реального училища  нерадивого ребенка спровадили с глаз долой в Петербург. Там он умудрился поступить в технологический институт на механический факультет. Попав в столицу, совсем ошалел и в 19 лет женился на такой же, как сам, студентке-медичке Юлии Рожанской. Через пять лет все ему надоело. И молодая жена, и институт. Он все разом бросил и решил начать жизнь с чистого листа.
Попробовал писать декадентские стихи. Не получилось. Но сочинительство понравилось. И он решил серьезно заняться прозой. Ничего другого делать не хотел, а возвращаться в родовое самарское болото не было ни сил, ни желания. Русский быт был для него страшен. Эта тема станет для него главной в творчестве. О прогнивших язвах отечества он будет писать всегда, тем более что литература такая спросом в обществе пользовалась.
Талантом Толстого Господь не обидел. И стал он мордовать Россию-матушку налево и направо. И получалось-то убедительно. Недаром Горький, прочитав два первых его романа — «Хромой барин» и «Егор Обозов», — сказал: «Вот это человечище. Вот он реализм. Такие люди делу нашему пролетарскому архи как важны».
Через два года началась Первая мировая война. Граф стал военным корреспондентом газеты «Русские ведомости». Насмотрелся на фронтах всякого. Вернувшись в Петроград, неделю не мог спать. Толстой понимал, что империя обречена, доживает свои последние дни, корчится в агонии. Она была презираема им, но понятна и близка всему его естеству.  Началась революция. В одночасье рухнула привычная сытая жизнь, все закрутилось и завертелось. Пришлось из голод-ного и опасного Петрограда перебираться в Москву.
В Москву граф ехал уже с новой женой — Натальей Крандиевской, третьей по счету. Она была петербуржской поэтессой. Со своей второй спутницей, Софьей Дымшиц, он расстался накануне войны. Самостоятельность Софьи раздражала. Унылыми вечерами он захаживал в литературное кафе «БОМ» на Тверской послушать, о чем судачит народ. Народ там был избранный. И кокаин понюхивал, и поругивал всех и вся матом. «Избранных» разогнали революционные солдаты и матросы. Все боролись с эксплуататорами.
Недолго думая, Толстой понял, что он и есть тот самый эксплуататор и жить ему осталось недолго. Осенью 1918-го граф решил бежать из Москвы. Он отправился на паровозе в Одессу, где существовал еще привычный для него порядок.
«Паршивая нищая страна. Туда же бунтовать? Вшей бить не умеете! Что такое русский человек? Свинья есть свинья, тьфу раз и навсегда. Отрекусь, наплюю на свое происхождение, забуду. Россия — место гиблое», — писал граф в повести «Похождения Невзорова, или Ибикус», опубликованной в 1923 году. Писал он о себе.
Что такое была Одесса в то время? Осколок навсегда ушедшей империи. Ноев ковчег в русском исполнении. Хотелось верить, что все вернется и уляжется. Но не получилось. И в 1919 году Толстой отправился в Константинополь, а оттуда в Марсель. В богатом французском сообществе полунищих русских князей и графов он был лишним. А хотелось спокойной и сытой жизни. Впереди его ждал Берлин.
Такие же обиженные и отчаявшиеся начали издавать в Берлине газету «Накануне». Дописался Толстой до того, что один из лидеров эмиграции Николай Чаковский в апреле 1922 года обвинил его в предательстве. В ответной статье в газете рассерженный граф так и поступил. По сути, обратился ко всей белой эмиграции с призывом признать Советскую Россию. Куда в 1923 году он и вернулся.
Горький не обманул его. Возращение Толстого стало политическим событием в жизни СССР. Горький привлек Толстого к написанию популярных очерков о гражданской войне. Иван Бунин в своем эссе «Третий Толстой» так писал о прозревшем графе: «Он даже свой роман «Хождение по мукам», начатый печататься в Париже, в эмиграции, возвратясь в Россию, так основательно приспособил к большевистским требованиям, что все белые герои и героини романа вполне разочаровались в своих прежних идеалах и стали заядлыми красными».
Толстой нашел свое место в литературе, где можно было писать для души. Он начал писать фантастику. Два его романа «Аэлита» и «Гиперболоид инженера Гарина» стали классикой научной фантастики. Выбор был более чем удачным. Он стал одним из любимых писателей вождя всех народов. А затем последовали и блага — персональный особняк на Малой Никитской в Москве, две машины с шоферами, роскошная дача в Барвихе.
Он был осторожен до предела. Но однажды все же прокололся. Это было в 1937 году в Париже. Он чувствовал себя предателем и боялся встреч с бывшими соотечественниками. И когда случайно встретился с Юрием Анненковым — известным живописцем и графиком, покинувшим страну в 1924 году, пыжился изо всех сил. Анненков в своих дневниках так описал свою встречу с Толстым: «Я циник, — смеялся подвыпивший Толстой. — Мне на все наплевать. Я простой смертный, который хочет жить. Хорошо жить и все тут. Мое литературное творчество? Да мне и на него наплевать. Нужно писать пропагандистские пьесы? Да черт с ними, я и их напишу. Приходится быть акробатом. Мишка Шолохов и Сашка Фадеев — все они акробаты. Но они не графы, а я граф».
Возвращался граф на родину в холодном поту. Проклинал себя за французский коньяк и длинный язык. Но ему повезло — Анненков оказался человеком порядочным. Но подстраховаться все же решил. В том же 37-м он пишет повесть «Хлеб» о выдающемся полководце товарище Сталине при обороне Царицына в годы гражданской войны. Но страх не оставляет его. Он навсегда расстается со своим прошлым. В 1939 году к 60-летию Сталина в газете «Правда» появляется его статья «За родину! За Сталина».
…В эвакуации в Ташкенте Толстой работает над своей главной пьесой «Иван Грозный». Он пишет ее для одного — главного читателя. Муки совести уже не утруждают его. Из полубезумного деспота талантом Толстого на свет появляется национальный герой, патриот и любящий муж. Все его зверства — суровая необходимость и желание покончить с врагами народа.
Вернувшись в Москву к привычному быту после эвакуации, Толстой почувствовал себя плохо. Обследование в «кремлевке» дало неутешительный диагноз — рак легкого. Помочь ему не мог уже никто. Даже сам главный читатель. Единственное, что он мог сделать для своего любимого писателя, — дать ему через год посмертно третью премию за пьесу «Иван Грозный».
Судьба Толстого не уникальна. Это судьба очень многих. Во все времена талантливые люди служат тому или иному режиму. Причины у каждого свои. Не нам его судить. Он жил в свое время и поступал по его принципам. Сын Дмитрий так написал о своем отце: «Конечно, он продал душу дьяволу, не то чтоб по сходной цене, а по самой дорогой. И получил сполна. Однако все-таки продал. Это не будет забыто, пусть его осуждают, но я не стану. Потому что он спас жизнь не только себе, но и всем нам. Я прекрасно знаю, какой была судьба детей и родственников «врагов народа» и от чего мы были избавлены».
Писатель на все времена…