Как это было



К 200-летию Отечественной войны 1812 года. Советник полководцев

Венец каждой человеческой жизни есть память о ней, —
высшее, что обещает человеку над его гробом,  это память вечную. И нет той души,
которая не томилась бы втайне мечтою об этом венце. 
И.А.Бунин
Героями войны с наполеоновскими войсками стали не только видные русские полководцы, но и командиры подразделений,  советники,  солдаты,  партизаны и даже женщины.  Люди разных национальностей и сословий,  должностей и званий. Известно,  что в историческом Бородинском сражении участвовали русские писатели Денис Давыдов,  Василий Жуковский,  Петр Вяземский,  Федор Глинка, белорусский мемуарист Николай Старынкевич, написавшие потом о пережитом свои стихотворения и воспоминания. Конечно же,  нас заинтересовал «белорусский» участник: кто он и откуда, каково его место в той кровопролитной войне?
Русский штык должен был «чужие изорвать мундиры»,  прервать бесчестные затеи французов. К этому прибавим русский характер и дух свободы, а еще то, что не менее весомо усиливало мощь защитников Отечества, — интеллект военной элиты,  изобретательность ума и умение выходить из всякого положения.  И Николай Старынкевич знал суворовскую мудрость: «Храбрость и мужество необходимы при всех случаях, только тщетны они, если не будут истекать от искусства управления».  На решающую битву при Бородино он пришел директором канцелярии главнокомандующего 2-й Западной армией генерала Петра Ивановича Багратиона. Что этому предшествовало и какой военный опыт был за его плечами?
Николай Александрович Старынкевич родился 1784 года в местечке Шклов Могилевской губернии в дворянской семье. Его отец был священником.  В доме хватало книг,  и мальчик рано научился читать. Коля любил прогулки с отцом к чистому Днепру, в окрестные поля и луга. Живописная природа воздействовала на него не менее благочестивых нравоучений родителей и старших.  Деревья, травы, птицы пробуждали у мальчика живой интерес. Он рос любознательным и бойким. Процесс его воспитания усилился,  стал целена-правленным, когда он поступил в Шкловский кадетский корпус. Здесь Николай общался с талантливыми подростками, многие из которых впоследствии стали генералами, учеными и государственными деятелями.  Он очень старался учиться,  много чи­тал  и думал, где ему дальше продолжить образование. Выбрал Московский университет,  там сошелся и сблизился со своим ровесником,  поэтом Василием Жуковским, который помог Пушкину познать сокровенную жизнь души,  войти в романтический мир мечты и надежды. Старынкевич жил в одном пансионе с  В. Жуковским, Н.Тургеневым, ставшим декабристом, Д. Блудовым, которые, несомненно,  оказали влияние на формирование его взглядов. В университете он проявил глубокие  знания общественных наук,  яркие аналитико-философские способности.  И в 1801 году Старынкевича направили на службу в гражданскую канцелярию главноуправляющего Малороссийскими губерниями Сергея Вязмитинова, где он подтвердил свои знания на практике.
Через год Николай Старынкевич произведен в губернские секретари и переведен в штат Военной коллегии. Пять лет набирался управленческого ума в Министерстве юстиции.  В конце 1805 года,  выезжая с военно-походной канцелярией статс-секретаря графа Николая Новосельцева, он сопровождал императора Александра I в походе в Австрию, которая согласовывала с Россией свою роль в борьбе с наполеоновскими завоевателями. Это был для него важный урок политики, сложных международных отношений.
В апреле 1811 года Николай Александрович выдвинут правителем канцелярии герцога Александра Вюртембергского — белорусского военного губернатора (а также Витебского и Могилевского губернатора). На этой высокой должности он получил больше свободы и самостоятельности,  боролся за порядок на родных землях, со злоупотреблениями разных чиновников, доби­вался пересмотра распределения налогов в губерниях. Нашествие французских грабителей приостановило его деятельность...
На бородинской земле, поле русской славы, снова встретились два повзрослевших друга. Василий Жуковский — поручик московского ополчения, прикомандированный к главному штабу М.И.Кутузова.  А уроженец Шклова — директор канцелярии штаба генерала П.И.Багратиона. На этот раз им было не до разговоров и рассуждений. Штаб весь в движении, бурном и непрерывном. Приходят-выходят. Штаб в огне, на левом фланге, в центре сражения. Багратион напряжен до предела. Старынкевич что-то совету­ет,  но главное для него — аккуратно и точно записывать ход событий, ставить время входящих и исходящих бумаг, прежде всего распоряжений Багратиона и донесений командиров. Так он делал с 17 июня 1812 года, когда был назначен директором канцелярии главкома 2-й Западной армии, теперь только мгновенно. Тогда, на пятый день перехода французской армии через Неман, он организовал написание отчета. Эта идея принадлежала самому Багратиону, который, по словам Н.Старынкевича, намеревался занять его сбором информации и анализом.
И вдруг произошло ужасное событие: тяжело ранен в бою Петр Иванович Багратион, прославивший свое имя под Бородином,  а также под Волковыском и Смоленском.  Истекая кровью,  он покинул ратное поле. Хотел,  чтобы  Николай Старынкевич остался при нем и провожал его в деревню Симы Владимирской губернии, куда его отправляли на лечение и где через 16 дней он умер.
Тяжело и грустно терять друзей-героев.  Особенно тех,  с кем можно посоветоваться. После смерти Багратиона наш земляк был назначен на ту же должность при генерале Михаиле Милорадовиче. Вначале был с ним в составе арьергарда,  а потом авангарда главной русской армии, которая преследовала отступающие войска Наполеона.
25 декабря 1812 года, спустя десять дней после изгнания остатков «великой армии» из России, Николай Старынкевич был переведен в штаб главнокомандующего фельдмаршала М.И.Кутузова. Через два месяца за отличную службу в период нашествия французов он был произведен в военные советники и награжден орденом Св. Анны 2-й степени. Надежно служил он армии,   интересам государства до самой смерти великого полководца, оставил о нем ценные воспоминания.
Он пользовался уважением М.И.Кутузова,  П.И.Багратиона, М.А.Милорадовича и других военачальников. После войны Старынкевич служил во Франции в оккупационном корпусе, которым командовал генерал М.С.Воронцов,  герой Бородинского сражения.  Интересовался французской культурой, общественным движением. Болел, долго лечился за границей.  Историк русской мемуаристики А.Г.Тартаковский писал о Старынкевиче:  «Человек недюжинного ума, обширных познаний,  вольнолюбиво настроенный,  идейно и дружески связанный с широким кругом декабристов, причастный к европейскому революционному движению конца 10-х — начала 20-х годов XIX века».
Только в конце 1825 года он вернулся в Россию,  и вскоре на его голову обрушилась беда. В местечке Юрбург, находящемся на реке Неман (в Виленской губернии), Старынкевич,  подозреваемый в связях с тайными организациями, был арестован. Его отправили в Варшаву и заключили в тюрьму.  Что же делать? Не было бы счастья, да несчастье помогло. За восемь месяцев,  проведенных в камере, Старынкевич написал автобиографические воспоминания «Жизнь моя с 1812-го года... по июнь месяц 1825 года», в которых описал свое участие в войне с французами и заграничных походах. Делал он это не только для того, чтобы предоставить ценные сведения о некоторых фактах минувшей войны, но и доказать свою непричастность к декабристскому антиправительственному движению. За недоказанностью обвинения Старынкевич был освобожден.
Случилась у Николая Александровича и еще одна неприятность.  В ноябре 1830 года он был захвачен польскими по-
встанцами и почти год находился в плену, до занятия Варшавы российскими войсками. Освободившись, пошел служить в судебное ведомство Царства Польского. В 1843 года стал сенатором, членом варшавских депутатов Сената. Через год закончил службу в чине тайного советника. Награжден орденами Св. Анны 1-й степени и Св. Станислава 1-й Степени.
Находясь в отставке, Старынкевич  писал мемуары, которые потом брат передал в Архив.  Историки отмечают,  что его записки являются не только официальными документами,  но и ценнейшими автобиографическими источниками. Он писал о М.И.Кутузове, П.И.Багратионе, М.С.Воронцове,  А.А.Закревском,  И.Ф.Паскевиче,  описывал свою жизнь, встречи  с В. Жуковским, Ф. Глинкой и другими деятелями литературы.
Ему было свыше пятидесяти лет,  когда появилось знаменитое стихотворение М. Лермонтова,  которое освежило его память и поразило своим народно-философским акцентом. До чего верно сказано: «Недаром помнит вся Россия про день Бородина!».
Н.А.Старынкевич читал «Бородино»  в Варшаве, находясь далеко от Москвы, и  в Шклове. Но когда произносил эти святые слова-звуки,  ему казалось,  что он ТАМ, недалеко от Колоцкого монастыря, у смертельно раненного Багратиона; там, в дыму сражения, среди тех, «кто клятву верности сдержали».  И они никогда не будут забыты. С этими мыслями он и умер 7 ноября 1857 года. Друзья и родные похоронили его в Варшаве.