Как это было



Зыкина

Она уходила на глазах у всей страны. Ушла — как и жила: красиво, ярко, отпраздновав свой последний, 80-летний, юбилей. Оставила после себя столько загадок и дала кусок хлеба стольким журналистам, что и сама этого не подозревала.
В смерть Зыкиной не верится до сих пор. Ведь она для многих из нас стала как бы членом семьи. Благодаря телеэкрану приходила в каждый дом. И, оставаясь только в кадре, создавала иллюзию невозможного — сопричастности с великим искусством.
Но дистанцию со всеми она все же сохраняла. Она умела быть одинаково корректной и с простым обывателем, и с сильными мира сего. Иллюзия простоты была обманчивой. Свой внутренний мир она хранила только для себя.
Определить жанр, в котором она работала, практически невозможно. Придать народной песне высшие черты классического искусства и перевести песни профессиональных композиторов в народные могла только Зыкина.
…У меня стоит перед глаза-ми ее предпоследний юбилей. 1999 год. Колонный зал Дома Союзов полон. Это ее зал. Она вышла на сцену полноправной хозяйкой при всех советских регалиях. Взревевший от восторга зал стоя приветствовал Зыкину. Это была благодарность не за талант, а за реабилитацию целого поколения. Точнее, нескольких поколений. Оболганных, непонятых и преданных забвению в рамках дани «свободному рынку». Но это были ее поколения, а она была их кумиром. Кумиром людей, которые победили самую мощную армию всех времен и народов, своими руками восстановили страну. И когда зазвучало «Поклонимся великим тем годам…», казалось, что стены раздвинулись, голос звучал вне времени и вне пространства. Она пела для себя. Такое бывает у выдающихся артистов, об этом говорил еще Рихтер, что талантливое исполнение возможно только тогда, когда творишь для себя.
Для многих власть имущих советские ордена и медали на груди Зыкиной — были вызовом. Тихим, достойным и в то же время понятным всем и каждому. Разумеется, тем, кто имел свойство думать. Ответить ей не мог даже Ельцин. «Держите взгляд» — это про Зыкину. Она умела заставлять краснеть и первых лиц страны.
Ее всегдашний облик создавал ощущение монументальности: платье до пола, традиционная прическа с неизменной заколкой, крупные серьги и кольца. Это был стиль кустодиевской женщины, абсолютно гармоничный для страны, которую она представляла. Но в то же время естественность Зыкиной ни у кого не вызывала сомнений. Это тот случай, когда стилисты «отдыхают».
Зыкина не могла стать мега-звездой мирового уровня. В ней русскость была заложена на клеточном уровне. У иностранцев это вызывало удивление и восхищение, четко ассоциировалось со страной, от которой она выступала: победить страну с такими национальными культурными традициями в принципе невозможно. Спетые ею песню долгое время воспринимались только в ее исполнении. Невозможный сегодня феномен — Зыкина приучила слушателя только к авторскому — своему — исполнению! Трудно представить «Течет Волга..», «На побывку едет молодой моряк», «Оренбургский платок» в другом звучании. А «Поэтория» Родиона Щедрина, недоступная многим оперным певицам, — классика жанра, за которую Зыкина получила высшую премию в то время — Ленинскую — и высшее достижение в современной музыке.
По достоинству привязанностей к людям, по уровню порядочности к себе и окружающим она из той редкой когорты великих, которых можно пересчитать по пальцам. До самой ее смерти на ее пианино стоял портрет Екатерины Фурцевой. Посмертная опала министра культуры не изменила отношения к ней певицы. И дружбу с северо-корейским лидером Зыкина не скрывала, хотя и не афишировала. Зыкина умела быть благодарной, знала цену помощи.
Ей везло на хороших людей. Она и не скрывала этого. Умение быть вне политики и дружить со всеми политиками — главная заслуга Зыкиной. Она не пачкалась подметными письмами в адрес близких ей людей. К ней с подобными просьбами и не обращались. Знали: откажет. Все полученные ею награды она воспринимала как должное. Зыкина сама была политикой.
Круг ее знакомых и интересов потрясает. Она знала тонкости оперы, могла дать дельный совет великому Огнивцеву. Особые отношения у нее были с Ростроповичем. Именно он учил ее ориентироваться в бриллиантах. Бедной певица никогда не была, покупала украшения. Хотя и часто обманывалась с известными мастерами. Ростропович говорил так: «Выключи свет ночью, зажги свечи, камни заиграют сами». Это, конечно, не камни из сегодняшних бутиков «Москвы на Темзе», облюбованных российскими олигархами, где ни один новый магазин без русскоговорящих продавцов не откроется.
По воспоминаниям лю-¬дей, близко знавших Людмилу Георгиевну, максимальный бриллиант на ее руке «весил» четыре карата. Это дорогие камни, но по сегодняшним меркам для людей ее уровня — бижутерия.
Соломон Юрок — импресарио, открывший многих артистов, постоянно возмущался гонорарами советских артистов. Не могла же Зыкина объяснить ему, что основные доходы идут на содержание коллективов областных филармоний и театров.
С Плисецкой и Щедриным у Зыкиной были особые отношения. Их творчество — отдельный треугольник взаимоотношений. Михаил Барышников, Рудольф Нуриев — тема отдельного разговора и статьи. Но не забывайте, что все они жили и творили в то время, когда любая мысль приравнивалась к диссидентской. Как Зыкина сумела ладить и с властями, и с диссидентствующей элитой — это отдельная загадка. Видимо, она была той величиной, которую власти боялись трогать.
Людмила Георгиевна оставила после себя четыре книги, коллекцию из более чем 400 песен, 271 из которых выпущена в виде антологии песенного сборника. Она любила футбол, хоккей, автомобили. Слыла заядлой рыбачкой. Отлично разбиралась в балете, современной музыке.
Ее последний юбилей и похороны стали самыми урожайными по части небылиц. Их и при жизни Зыкина слышала о себе множество. В середине 70-х годов народная молва прочно отдавала ее замуж за председателя советского правительства Алексея Косыгина. При редких встречах с премьером они обменивались шутками по этому поводу. Косыгин гордился тем, что в «жены» ему подобрали женщину на 25 лет моложе. К слову сказать, у такого премьера могла быть только такая жена — он стоил того. Личность легендарная, до конца журналистами не понятая.
Мужей у Зыкиной было несколько. Но при расставании с каждым из них отдельной ее проблемой было их материальное обеспечение. «На улицу» от нее никто не ушел.
Количество друзей и знатоков ее жизни начало расти в геометрической прогрессии после смерти певицы. Телеканал, претендующий на респектабельность, дает слово всем и каждому: у кого она пила чай, у кого спала на сеновале, кто видел и оценил ее бриллианты. Некоторые отчаянно набиваются в любовники. Массовая газета выносит на первую полосу очередную сенсациюо бриллианте в два миллиона долларов. Элементарная же логика подсказывает, что все друзья и поклонники перечислены в книге Зыкиной «Течет Волга…». В этой книге много интересного и поучительного.
А находки бриллиантов комментировать не хочется. Иногда возникает ощущение, что авторы элементарно не отличают бриллиант от бутылочного стекла, хотя бы по цене. Бриллианты такой стоимости — каталожные, так принято во всем мире. У этих камней своя жизнь. Да, бриллианты у Зыкиной были, но не такого формата и не в таком количестве. Почитайте мемуары тех, кто с ней реально работал. При жизни сама Людмила Георгиевна называла та¬ких журналистов «ооСревателями».
...Через много лет наши дети услышат союз мысли и слова, пронзительный звук с неподдельным волнением в сердце, неповторимую задушевность и искренность. И все это будет называться «Людмила Зыкина». Вспомним ее добрым словом и послушаем. Прежде всего о себе…