Юбилеи

№44 от 29 октября 2015 года

Статья

Комментарии (0)

Музыка кино Михалкова

Накануне своего юбилея народный артист России Никита Михалков выступил в необычной для себя роли ведущего одного из концертов XIV Международного конкурса молодых исполнителей популярной музыки «Новая волна-2015». Там же нашему корреспонденту удалось поговорить с мэтром кино.

Наша справка
Родился Никита Сергеевич Михалков 21 октября 1945 года в семье поэта Сергея Михалкова и писательницы Натальи Кончаловской. Всесоюзная известность к нему пришла в 1963-м после главной роли в фильме Георгия Данелия «Я шагаю по Москве». Позже состоялся  режиссерский дебют Михалкова с фильмом «Свой среди чужих, чужой среди своих».  Обладатель Гран-при  Каннского кинофестиваля и «Оскара» за картину «Утомленные солнцем», лауреат Венецианского «Золотого льва» за фильм «Урга — территория любви».

— Никита Сергеевич, говорят, что огромное влияние на вас оказала мать?
— Мама была очень мудрым человеком, она говорила, что без трудолюбия и терпения талант не состоится, и я полностью с ней согласен. Мама для меня — это планета, потрясающая русская женщина, отходчивая, нежная. Я никогда не видел, чтобы она бездельничала, она постоянно была чем-то занята. За всю жизнь ни разу не видел ее неприбранной, она всегда, до последнего дня, следила за собой.

Мама никогда не выясняла отношения с отцом перед нами. Благодаря ей я с детства был приобщен к православию. Я был благословлен матушкой. Вы удивитесь: как это возможно при таком отце? Отвечу. Он обладал тактом и умом, чтобы не разрушать этого движения. Когда его спрашивали в ЦК, он говорил: «Ну что я могу сделать — она на десять лет меня старше, как я могу выбить это из нее? Как я могу сделать ее атеисткой?». И это позволяло маме подобным образом нас воспитывать. Я не раз думал о том, отчего человек, сталкиваясь с любой проблемой, обращается: «Господи, почему мне так плохо?» И почти никогда не говорит: «Господи, за что мне, мерзавцу, так хорошо?» Мы вспоминаем о Боге, только когда нам плохо. Это наше вечное искушение и испытание. Поэтому сейчас, когда меня спрашивают, как мне помогает вера, я не знаю ответа. Знаю одно — без нее нельзя.
— Интересно, в детстве вам читали стихи знаменитого детского поэта Михалкова?

— Должен признаться, мне никогда не читали стихи отца. На вечере, посвященном его 90-летию, меня попросили почитать их. Я взял томик стихов, с удовольствием прочел и понял, что Сергей Михалков — великий русский поэт. В детстве я никогда не воспринимал его как поэта. Более того, однажды мы ехали с дачи, в этот вечер был матч чемпионата мира по футболу, который  хотелось посмотреть. По пути мы вдруг стали спорить с отцом и я начал критиковать его стихи. Он остановил машину и сказал мне: «Эти стихи тебя кормят». Выгнал из автомобиля и уехал, а я 30 километров добирался сам. Не подумайте, что отец обиделся, он преподал мне урок: я, ничего не понимая, не имею и права критиковать его творчество.
— Правда, что в детстве вы не любили занятия музыкой?
— Занятия музыкой для меня были пыткой. Я очень не любил сидеть за роялем и за это зарабатывал от мамы мокрым полотенцем по загривку. Однажды мне поставили кол по сольфеджио, я скомкал тетрадку и выбросил в урну. Моя сестренка вынула ее и отдала маме. За что я получил по полной программе. Сейчас понимаю, что мне многое дали занятия музыкой. Я знал это и раньше, но точную формулировку вычитал у Михаила Чехова: «Любое искусство пытается быть похожим на музыку». Все, что человек слышит, это музыка, поэтому музыка для меня — дыхание листвы, песня проводов, дрожание чашечки в руке. Слово — тоже музыка.
Когда я репетировал Чехова в итальянском театре, ничего не мог добиться от актеров, пока не предложил им не говорить, а петь. И как только один вообразил себя контрабасом, другая флейтой, все ожило и стало естественным. И это просто спасло спектакль.
— Вы рано стали сниматься в кино, а как попали туда впервые?
— В кино я попал благодаря тому, что любил показывать шутки, скетчи своим друзьям, родственникам. Это заметил друг моего отца Александр Борисович Аронов, режиссер цирка. А еще у него была студия при театре Станиславского, куда он меня пригласил. И я с удовольствием в этой студии играл, мне это нравилось. Меня заметили и позвали в кино. Первая роль была в фильме «Приключения Кроша», затем были «Солнце светит всем», «Тучи над Борском». Но всесоюзная популярность пришла после фильма Данелии «Я шагаю по Москве».

— Никита Сергеевич, закономерный вопрос: а как вы относитесь к славе?
— Я глубоко не уважаю тех актеров, которые, добившись популярности, начинают сторониться тех, ради кого они работали. Мне приятно внимание моих зрителей, интересно их мнение. Моя мама говорила: «Бери всегда чуть меньше, чем то, на что, как тебе кажется, ты имеешь право. Оно всегда вернется. И никогда не требуй справедливости у Бога. Потому что если бы Он был справедлив, Он бы давно тебя наказал». Я помню свою стыдную историю в Венеции, когда шел по площади Святого Марка и двое молодых людей восторженно подошли ко мне с фотоаппаратом и говорят: «Можно?» Я отвечаю: «Ну конечно», а  они: «Нет, вы нас сфотографируйте».
— На сцене «Новой волны» вы замечательно исполнили песню «Мохнатый шмель». Как часто ее поете?
— Я пою ее по настроению. У меня был смешной случай в Питере, связанный с этим романсом. Мы сидели компанией в ресторане. И к нашему столу подошла дама на подламывающихся каблуках, очки у нее съехали. Окинула нас взглядом, никого не узнала и заплетающимся языком спросила: «Сказали, что артист Михалков счас будет петь нам песню про пчел». Поэтому я всегда благодарен зрителям, которые не просят меня спеть «Шмеля».

— Курьезные случаи во время выступлений были?
— Когда был юным, обожал выступать. И вот однажды в каком-то клубе я долго изображал что-то... Зрители начали засыпать потихоньку. А в первом ряду сидел мальчик. Совсем маленький. Лет пяти. Он ничего не понимал, но смотрел на меня с неугасающим интересом. Наконец, я говорю: «Вопросы есть?» Мальчик тянет руку. «Ну, какой у тебя вопрос?»  Он спрыгнул с кресла, потому что не доставал до пола ногами: «Скажите, товарищ, а кино скоро будет?».  С тех пор я стараюсь не доводить свою аудиторию до такого.
— Никита Сергеевич, у вас много друзей?
— Друзей много не бывает, поэтому их у меня мало. Это те, с кем я долгие годы работаю на площадке, с кем иду по жизни. Дружба — это не друг на друга смотреть, а смотреть в одну сторону.