Персона

№10 от 05 марта 2015 года

Статья

Комментарии (0)

Философия — «игра» для мужчин?

В век андроидов и макбуков человечество живет без философии. Ощущение, что наука эта существует сама по себе, а общество само по себе. Правда, как только возникает критическая ситуация, мы словно очнувшись от летаргического сна, начинаем вопрошать философов: «Куда катится мир? Что происходит? Какова цель жизни? В чем наше спасение и какие наши ожидания? Объясните же, наконец!»
…Накануне дня 8 Марта прозвучат миллионы разноголосых слов о романтических чувствах и душевных красивых мечтаниях. Поскольку философия переводится с греческого как «любовь к мудрости», мы решили поговорить и об этой разновидности чувства с проректором по научной работе и международным связям Института теологии имени святых Мефодия и Кирилла БГУ доктором философских наук, профессором Мариной  МОЖЕЙКО.

 — Марина Александровна, вы являетесь редактором и базовым автором серии философских энциклопедий, в том числе объемного и фундаментального труда — «Постмодернизм. Энциклопедия». Предполагаю, что книга заинтересует многих, но вот смогут ли ее они осилить — другой вопрос. А чем для вас столь интересен постмодернизм? Почему к нему неудержимо влечет творческих натур — художников, поэтов, философов, студентов?
— Современная культурная ситуация очень интересна и необычна. Постмодернистское состояние культуры предполагает, что человечество не может придумать ничего принципиально нового: все идеи уже обсуждены, все пути испробованы, да и описано это все уже, причем всеми возможными способами, — остается только играть тем, что есть, и получать интеллектуальное удовольствие от этой игры. Кому же не хочется поиграть? Оттого и привлекателен постмодернизм, что игра открывает бесконечное пространство возможностей, что его главным принципом становится принцип не более так, чем иначе, то есть все возможно.
Именно в этом таится и опасность постмодернизма. Пока это касалось интерпретации художественных текстов, культура не чувствовала беды: почему бы не поупражняться в различных трактовках, усматривая новые смыслы в знакомых произведениях, почему бы не сделать эту игру искусства бесконечной? Но стоит только распространить эту стратегию на другие сферы (например, не на художественные произведения, а на культурные нормы и моральные максимы), как мы окажется перед лицом культурной катастрофы. Мораль опирается на четкое разграничение добра и зла, и в сфере нравственности нельзя сказать, что все возможно: сами формулировки «можно взрывать — можно не взрывать», «можно не убивать — можно убить» или «гуманизм не более чем терроризм» в принципе неприемлемы с точки  зрения этики.
В этом отношении можно сказать, что 11 сентября 2001 года было последним днем увлечения современности постмодернизмом.
— Постмодернизм упрекают в том, что он стирает грани между массовым и элитарным потребителем, превращает элитарность в гламур. Это так? 
— Да, это коллажная культура, которая соединяет несоединимое. Это проявляется даже в моде, вольно смешивающей
стили: вполне возможна фольклорная кофточка с джинсами и норковая шуба с кроссовками. Подчас это делается даже под-
черкнуто эпатажно: например, самая первая философская статья, посвященная анализу постмодернистской культуры, была опубликована Л.Фидлером в журнале Playboy. Это тоже один из вариантов игры, и тоже с далеко идущими последствиями.
— Некоторые упрекают нынешнюю науку, и философию в том числе, в излишней суетливости: мол, придает значение мелочам, а серьезные проблемы ученые мужи обходят стороной. Вы согласны с таким мнением? И не кажется ли вам, что сегодняшние экономические, социальные, финансовые по большому счету можно объединить в один – кризис нравственности?
— Да. Это так. Именно кризис нравственности. И постмодернизм не только выступает зеркалом этой культурной ситуации, но во многом и усугубляет ее, делая, как мы уже говорили, серьезные вещи элементом своей игры.
— Способна ли философия помочь современному человеку? Или, наоборот, она осложняет жизнь, заставляя задуматься над глубинными, основополагающими вопросами бытия? Начитаешься, к примеру, Ясперса и, говоря словами поэта, «и жить не хочется, и застрелиться лень»… Подлинную потребность в философии в наши дни ощущают, на мой взгляд,  немногие. 
— Это прекрасный вопрос! И знаете, как ни парадоксально, но философия может помочь именно тем, что осложняет жизнь, заставив задуматься над глубинными и основополагающими вопросами человеческого существования, над тем же пресловутым смыслом жизни, например. Чтобы понять смысл чего бы то ни было, нужно выйти за его пределы: смысл сердца нельзя понять, изучая сердце, – он выявляется только на уровне организма в целом. Так же и человеческая жизнь: понять ее смысл можно, только выйдя за пределы узкого повседневного обихода, за пределы своего индивидуального существования. Это подчас трудно и даже больно (например, если приходится признаться себе в собственном эгоизме), но именно это «усложнение жизни» открывает дорогу к пониманию себя, постановке новых жизненных целей и путей самосовершенствования, осознанию перспектив развития. Сложно – не значит плохо, как просто – не значит хорошо. Строго говоря, чем сложнее, тем интереснее!
— Вычитала у одного российского философа такую мысль: «Современная цивилизация живет ради комфорта. Комфорт — та национальная идея, которая в состоянии вытащить страну к цивилизации». Согласитесь с этим утверждением?
— В определенном смысле – да, цивилизационный процесс во многом подталкивается именно стремлением к комфорту, если понимать комфортабельную жизнь в широком смысле, то есть как безопасную и обеспечивающую развитие, не ограниченное внешними трудностями. В одной детской книжке описана планета, жители которой назывались негунами, потому что только нежились и ничего не хотели делать. Прилетевшие земляне, желая подтолкнуть прогресс, сказали королеве негунов, которая отдыхала в гамаке из паутины, что расслабляться гораздо удобнее на кровати, и сразу возникла идея добычи руды, выплавки металлов и т.п.
Однако развитие человечества не сводится только к цивилизационному развитию, — оно идет (или, во всяком случае, должно идти) рука об руку с развитием культурным. И в этом отношении материальный комфорт — это далеко не все: верность духовным ценностям и стремление к идеалам заставляют человека идти к новым вершинам, не только презрев комфорт, но подчас и рискуя самой жизнью. Именно это и делает человека человеком.
— Женщины-философы — отдельная тема для науки. Их даже в энциклопедии немного, популярная ныне Википедия выдает аж 64 фамилии. Для непосвященного на слуху, наверно, разве что Симона де Бовуар, и то благодаря своему роману с Сартром. Что, у женщин особый, нефилософский, склад ума?
— Да, действительно, имен женщин-философов в энциклопедиях немного, и приведенное вами число меня даже приятно удивило.
Дело, конечно, не в особенностях склада ума. Я думаю, дело в образе жизни: традиционно сложилось так, что на женщине лежит забота о доме и детях, то есть дела очень конкретные, требующие вникания в мелочи и проникновения в детали быта, то есть своего рода заземленности. А философия предполагает поиск сверхчувственных оснований бытия, то есть тех, которые не видны глазу, не слышны уху, которые нельзя потрогать руками — в философии их называют умопостигаемыми, потому что о них можно лишь размышлять. Такие вещи трудно совмещать. 
Мужчина же — стратег, он скорее видит ситуацию масштабно, с высоты птичьего полета. Такая позиция скорее провоцирует к постановке так называемых вечных вопросов. Это заложено распределением гендерных ролей в традиционной культуре: если в избе холодно, мужчина примется печку править (это стратегично, но результата нужно подождать), а женщина примется ребенку носочки на ножки натягивать (проблему в целом это не решит, зато улучшит ситуацию прямо сейчас). В одной старой шутке муж говорит: «Кто у нас глава семьи? Конечно, я! Я решаю важные вопросы: как относиться к конфликту в Ливане, например, а жена — мелкие: что купить, куда в отпуск поехать…».
Не случайно женщины-философы появляются ближе к ХХ веку, когда быт перестал быть порабощающим.
— Вас интересуют периферийные для науки темы – литература, кино, изобразительное искусство?
— Я думаю, они совсем не периферийные: искусство может очень точно и очень глубоко отражать те новые явления жизни, до осмысления которых наукой ли философией еще не настало время. Искусство первым фиксирует проблему и даже пытается найти ее причины и предложить пути разрешения.  
Так что  — интересуют, и очень! Причем интересуют не только как читателя и зрителя (что тоже, конечно, есть), но и как философа, который хочет чувствовать пульс современности.
— Мой бывший педагог сказала о вас: «Эта одна из самых умных женщин страны». Готовы ли мужчины признать подобный интеллектуальный перевес?
— Зачем же устраивать соревнование? Умные мужчины — это прекрасно, и гораздо лучше не состязаться с ними, а получать удовольствие от общения! Интеллект — это вообще очень эротично! Я думаю, ум женщины в том и заключается, чтобы в нужный момент нужному мужчине сказать: «Дорогой, я всего только женщина…»