Погода, Беларусь
Главная Написать письмо Карта сайта
Специальный проект
>>>
Совместный проект
>>>
Люди в белых халатах
>>>



Страницы истории

№5 от 29 января 2015 года

Ленин
Ленин
Уже несколько десятилетий книги о Сталине выходят одна за другой, а о Ленине издаются в основном западные переводы или мемуары эмигрантов из России первой волны. Со Сталиным все просто и ясно. Он знамя и символ нынешних российских державников и человек, задавший направление развития власти, которое испытывается и сегодня на всем постсоветском пространстве. А что мы знаем о Ленине? В огромном массиве литературы с уже известными всем фактами, трактуемыми с определенной заданностью в зависимости от мировоззренческих установок как на просторах бывшего СССР, так и на Западе, практически не прослеживается, не вырисовывается реальная персона с ее переживаниями, убеждениями, целевым установками. Но самое главное: нет четкого и ясного ответа, кем был на самом деле человек, предопределивший все мировое развитие в ХХ веке, что в действительности двигало его поступками. 
Изучая личность Владимира Ильича Ленина, возникает самый главный для всех нас вопрос — в какой стране мы жили и что потеряли. И единого мнения в этом вопросе нет и быть не может. Ленин создал государство, в оценках которого никогда не будет единого мнения. Союз Советских  Социалистических Республик — это проект отчаянного модернистского прорыва и чудовищной архаики и несвободы в ХХ веке. Это революция с ее полным разрывом с многовековой традицией и абсолютное возобновление этой самой традиции через двадцать лет после переворота. И пока мы не научимся четко разделять эти два начала в русской истории, идущих в разных направлениях, мы не поймем истоки трех русских революций и не оценим масштаб личности создателя советского государства.
Для западного сознания политическая история России непонятна и загадочна. Для нее не подходят критерии политологии и политической философии. Тютчевское «умом Россию не понять…» и здесь имеет глубокий смысл. И как это ни парадоксально, но ответы на многие вопросы российской истории мы находим в русской литературе. Роман Александра Солженицына «Красное колесо» по  охвату событий самый большой в русской, и наверняка в мировой литературе. Он задумал написать его в 1937 году, когда ему было всего 18 лет. Это венец творчества русского классика, книга, которая и по сей день вызывает самые полярные оценки и суждения. В книге три главных героя — Петр Столыпин, Владимир Ленин и, как бы помимо его воли, сам автор — Александр Солженицын, черты характера которого мы находим у многих главных героев. К лучшим разделам этого романа относится «Ленин в Цюрихе». Более убедительного и полного портрета Ульянова-Ленина в мировой публицистике и художественной литературе нет.
Солженицын — традиционалист во всем и русский националист, ярый противник Владимира Ульянова (Ленина), он написал абсолютно модернистское произведение. Писатель понимает, что новый век, в который ему довелось появиться на свет, — время масс, а не отдельных личностей. И эти массы, невзирая ни на какие доводы, всегда и во всем будут идти за такими лидерами, как Ленин.
Для самого же Солженицына образец политического деятеля — Петр Столыпин. Ленин ему абсолютно противоположен. Но очень многие, прочитав этот роман, говорят о том, что отчасти в Ленине Солженицын изобразил сам себя. Точнее, то, что в самом себе он ненавидел и с чем пытался бороться. Но следуя исторической правде и собственной объективной оценке, Солженицын создает самый человеческий образ вождя мирового пролетариата. Он не делает из Ленина властолюбца. В этом романе Ленин не азиатский царек, а великий европейский модернизатор. Но путь реформ России для Солженицына абсолютно не приемлем — ему не нужны великие потрясения. Ленин жаждет любой ценой Россию взорвать и враз покончить с ее вековой  отсталостью. Не ради себя самого. Он убежден, что только великие потрясения могут родить новый дух и новую Россию. Ненависть Ленина направлена на страну консервативную, необразованную, на церковь, на официальный патриотизм, на войну, которая помогает только укреплению режима. И в этом он симпатичен как тогда, так и сейчас.
Солженицын невольно выводит Ленина в разряд самых выдающихся политиков России. Солженицын, как ни пытается, не может ответить на один-единственный вопрос — почему у Ленина, в отличие от Столыпина, получилось всколыхнуть застоявшееся болото царской России. А ответ очевиден — основное различие между этими двумя российскими деятелями состояло в том, что Ленин был политиком, а Столыпин чиновником. Столыпин был плоть от плоти, как и Солженицын, носителем русской политической культуры, фундаментальной основой которой и причиной неуспеха всех реформ является диктат прошлого. Либерализм — только для высшего социального круга, для противников режима — «столыпинские галстуки», так называли в народе виселицы. Для тех, кто аполитичен, но хочет хорошо жить — «столыпинские вагоны» и работа от зари до зари. И никакого движения по социальному лифту. По этой же самой причине реформы царя-освободителя Александра II провалились и вызвали такое расслоение в обществе, которое и привело сначала к восстанию Калиновского, а спустя десятилетия — к революции. Столыпин не учел ошибок своего предшественника-реформатора Михаила Муравьева, который был либералом в своем социальном кругу, но категорически не допускал проявление любого либерализма для низов  — нельзя одной рукой вешать, а другой давать свободу. А для «особо отличившихся» народов — черта оседлости. Ленин открыл социальный лифт для всех слоев общества. И в этом основная причина его политического успеха.
В последние два десятилетия в кругу российских интеллектуалов державного направления основной причиной октября 1917 года и распада Российской империи видится злой гений Владимира Ильича Ленина. Дескать, была прекрасная и образованная страна, с твердыми демократическим институтами, но ее погубил заговор мировой закулисы, проводником которой стал Ленин. Но так ли это на самом деле? Если взглянуть на время, в котором сформировался будущий вождь мирового пролетариата, то следует признать, что период царствования Александра III — время самой жесткой реакции в России. Вот что пишет в финале «Грядущего хама» крайний противник большевиков Дмитрий Мережковский в 1907–1908 годах, когда о Ленине в России никто не слышал и понятия не имел: у «хама в России три лица. Первое, настоящее — над нами, лицо самодержавия, мертвый позитивизм казенщины, китайская стена табели о рангах, отделяющая русский народ от русской интеллигенции. Второе лицо прошлое — рядом с нами, лицо православия, воздающего кесарю Божие, той церкви, о которой Достоевский сказал, что она в «параличе». «Архиереи наши так взнузданы, что куда хошь поведи», жаловался русский архипастырь ХVIII века, и то же самое с еще большим правом могли бы сказать современные архипастыри. Духовное рабство — в самом источнике свободы; духовное мещанство — в самом источнике благородства. Мертвый позитивизм православной казенщины. Третье лицо будущее — под нами, лицо хамства, идущее снизу, хулиганство, босячество черной сотни, самое страшной из всех трех лиц. Для того чтобы три начала духовного благородства и свободы могли соединиться, нужна общая идея, которая соединила бы интеллигенцию, церковь и народ. А такую общую идею может дать только возрождение религиозное, вместе с возрождением общественным».
При общей схожести оценки общественных настроений в России у Ленина и Мережковского принципиально иначе выглядят пути решения проблем общественного переустройства. Мережковский четко видит разницу между верой и чиновниками от веры, которых нещадно критикует и ненавидит. У Ленина все гораздо сложнее. И по причине личного жизненного опыта, и по причине образования и воспитания. У нас принято считать Владимира Ильича марксистом. Это так, но есть и другая сторона его мировоззрения. Вторая половина ХIХ века в Европе — это время Фридриха Ницше. Ницше провозгласил, а за ним весь мир повторил: «Бог умер». И некоторая часть мира попыталась жить без Бога. Возникло новое атеистическое направление в мировой художественной литературе, к примеру, Камю. А что в России? Да все с точностью до наоборот — если все говорят, что Бога нет, то мы его сделаем! Мы создадим нового сверхчеловека, и это будет ответом всему миру. И в этом весь Ленин.
Мережковский понимает, что происходит и к чему все идет. И что он делает? В 1912 году, за пять лет до революции, он покупает квартиру во Франции и в 1920 году тихо отбывает в эмиграцию, где на старости лет делает такие чудовищные глупости, что почти на столетие вычеркивает себя из русской литературы. А что делает Ленин? Он возвращается на родину после десятилетий эмиграций в самую гущу событий. Но еще за четверть века до этого Мережковский с Зинаидой Гиппиус приходят к Константину Победоносцеву, который играл ведущую роль в определении правительственной политики в области народного просвещения, в национальном вопросе, а также внешней политике второй половины ХIХ века в России, с просьбой о разрешении учредить религиозно-философские собрания, на которых будет происходить искание Бога интеллигенцией и на которых интеллигенция и высшее духовенство будут искать пути выхода России из нравственного тупика. Победоносцев спрашивает: «А вы знаете, что такое Россия?». И сам дает ей определение: «Это ледяная пустыня, по которой бродит лихой человек». Мережковский отвечает: «А кто ее сделал этой ледяной пустыней? Вы же сделали ее такой». Но есть и другой диалог. Разговор между приставом, который после студенческой сходки в Казанском университете арестовывает Владимира Ульянова. Он говорит: «Молодой человек, куда вы лезете? Перед вами стена». И что отвечает молодой Ульянов? Он говорит: «Гнилая стена, ткни — развалится». Все… Что к этому можно добавить! Два человека, образованные, молодые, принадлежащие к одному поколению, оценки которых ситуации в стране совпадают в малейших деталях. Но один видит выход в пустой салонной говорильне, а другой — в борьбе.
Для Мережковского Петр I, несмотря на то что он подчинил церковь государству, — первый русский интеллигент, а Ленин — нет. Возможно потому, что эпоха Петра для него история, а ленинское время — это его собственная жизнь. Но в чем  интеллигентность Петра? Да хотя бы в той малости, что он распорядился издать массовым тиражом на самой дешевой бумаге Библию. Он ведь не отвергал православие, а церковь подчинил государству только потому, что не смог естественным порядком и убеждением справиться с духовным чиновничеством. А в чем видел основную проблему России Ленин? В образовании. Помните знаменитую фразу: «Из всех видов искусств для нас важнейшим является кино»? Но это только первая ее часть. А вторая звучит так: «Пока население остается неграмотным».
Неоднозначность многих современных оценок Владимира Ленина связана с послереволюционными событиями в России и тем страшным террором, который затем прокатился по стране. Понять причины террора можно, в этом вопросе были одинаково хороши две противоборствующие стороны. Но оправдать и принять — никогда. В своих оценках мы часто забываем о том, что любая революция — это сконцентрированное общее движение, когда общность цели объединяет высшую интеллектуальную элиту и крайние маргинальные слои в обществе. И, как правило, с течением времени маргиналы оказываются на первых ролях. Потому что они сильнее и дальновиднее? Нет. Интеллектуалу свойственно сомнение, маргинал же не сомневается никогда. В этом как раз и заключается вся трагедия русской истории первой половины ХХ века.
Взаимоотношения Ленина и Троцкого долгое время было принято рассматривать как взаимоотношения двух политических соперников. Это не совсем так. Троцкий, который по праву был человеком номер один в октябре 1917 года, добровольно и без всякого принуждения признал первенство Ленина в будущем советском правительстве. И, более того, он не собирался входить в состав первого советского правительства, а свое будущее связывал исключительно с литературной деятельностью. Заслуги Троцкого были признаны и Сталиным, который в передовой статье в «Правде» к годовщине Октябрьской революции отдавал должное Льву Давидовичу. Троцкий понимал, что он чего-то в российской политической жизни стоит, пока находится рядом с Лениным. Без Ленина он сначала потерял власть, потом был изгнан из страны, а затем потерял и жизнь.
Кульминацией политических противоречий у Ленина и Троцкого стал Брестский мир. Но если быть объективными и правдивыми, то тогда позицию Троцкого поддерживало большинство членов ЦК. Так ли уж был неправ Лев Давидович и лежала ли причина его отказа подписать договор с немцами в идеологической плоскости и ортодоксии мировой революции, с которой он не расстался до конца своих дней? При подписании Брестского мира решающим обстоятельством в позиции Троцкого стал украинской фактор. В Киеве власть принадлежала Центральной раде, она провозгласила полную независимость от России и создание УНР. Киев сам пожелал вести переговоры о мире с немцами. В Брест на переговоры с немцами приехала украинская делегация во главе с премьер-министром Всеволодом Голубовичем. Троцкий признал за украинской делегацией право самостоятельно вести переговоры, и это признание, поддержанное Лениным, означало полное признание Украины как самостоятельного государства.
Но весь казус той ситуации был в том, что в Киеве мечтали подписать мирный договор с немцами, австрийцами, болгарами и турками. Украинская делегация рассматривала подписание этих договоров как международное признание. У немецкой делегации были свои расчеты, они думали, сколько зерна и продовольствия они получат от Украины. Немцам удалось подписать договор с Украиной, который вошел в историю как «хлебный договор». Ленин рассматривал этот договор как промежуточный, части российской территории отходили немцам только до окончания войны. Но случилось то, что случилось. В конце концов, с точки зрения исторической перспективы Владимир Ильич оказался прав.
Но гримасы истории дня нынешнего состоят в том, что именно на Украине сегодня сносят памятники Ленину. Хотя по логике исторической правды отношение к нему должно быть совершенно другим. В той же Финляндии, которой он дал независимость, его почитают наравне с национальными героями. Нынешняя попытка уже самостоятельной Украины оторваться от русского культурного ядра далеко не первая. И это право никто у украинцев отнять не может. Но проблема в том, что оторваться — значит избавиться от Гоголя, Паустовского, Булгакова, Катаева и других выдающихся деятелей нашей некогда общей культуры. Отход от русского культурного ядра, которое не нужно путать с конкретными персоналиями в российской политической элите, будет означать медленное, но верное растворение в другой культуре. А если на Украине кто-то против? Тогда все очень грустно. И что-то внутреннее подсказывает, что эта грусть для многих жителей юго-востока Украины надолго…
А по поводу сноса памятников напомню строки Александра Твардовского: «Все, что на свете создано руками, рукам под силу обратить на слом. Но дело в том, что сам собою камень — он не бывает ни добром, ни злом».
У Лилии Юрьевны Брик есть очень трогательный отрывок из воспоминания. Она вместе с Маяковским и художником Михаилом Черемных готовила плакаты для «Окон РОСТа». Работа была утомительной, плакаты нужны были в большом количестве и изготавливались в мастерской по трафаретам. Поздно вечером раздается звонок. Строгий мужской голос спрашивает: «Кто это?». Брик отвечает: «Я — художник Лиля Брик». Голос спрашивает: «А где начальство?». «У нас нет никакого начальства», — отвечает Брик. «У вас нет никакого начальства? Отлично. Хорошо, я так и думал». Затем уже ночью опять раздается звонок, для ясности замечу, что в Москве в то время было не более 200 пользователей телефонов, и тот же голос спрашивает: «Все работаете?». «Работаем», — отвечает Брик. «Всю ночь сидите? А начальства нет?» — продолжает тот же голос. «Нет. А кто это говорит?» — наконец спрашивает Брик. И слышит в ответ: «Ленин».
Вот в этом он весь. В искренней вере самоорганизации, убежденности в том, что люди могут работать без начальства и без принуждения. Он искренне верил в то, что государство как институт отомрет и люди будут жить в режиме самоорганизации. И в этом было его величие и личная трагедия. Когда на его глазах бывшие соратники, совсем недавно вытиравшие нос рукавом, за год-полтора  усвоили все навыки старой царской номенклатуры и сделали для себя все ее привилегии. Его знаменитое: «Аппарат сильнее совнарокома» — это крик души. И все попытки что-то изменить, выстроить новую внутрипартийную коалицию вместе с Троцким против Сталина оказались безуспешными. Борьба идей закончилась, началась борьба людей. Болезнь лишь довершила внутренние страдания, а ранняя смерть стала избавлением. Началось другое время, у которого были другие герои.
В середине 90-х годов, когда имя Владимира Ильича Ленина было подвергнуто невиданному остракизму, у замечательного белорусского скульптора Заира Азгура в его мастерской у бюста вождя мирового пролетариата всегда лежали живые цветы. На вопрос, как это понимать, Заир Исаакович отвечал просто: «Мой отец до революции в Бегомле был балаголом (извозчиком). Балаголом был бы и я. А благодаря тому, что сделал Ленин, я стал тем, кем стал».


Всего 0 комментария:


Еще
В рубрике
От автора

Огромное количество гаджетов, ставших реальностью сегодняшнего дня – смартфоны, Гугл, планшеты и электронные книги, 3D-печать, виртуальная реальность, – были предсказаны Станиславом Лемом в его произведениях, когда все это казалось несбыточными фантазиями.

Сказ про то, как белорусский князь крестоносцев бил

Жизнь – самый крутой сценарист и режиссер. Ее истории даже более удивительны, чем голливудские. Недавно одну такую услышала от создателя краеведческого музея Старосельской школы Витебского района Маргариты Юшкевич, открывшей нам, столичным гостям, настоящую музейную сокровищницу, под завязку заполненную историческими раритетами Придвинского края.

О таких говорят: человек поступка. Народный артист СССР и Беларуси Николай Еременко ничего не брал от жизни готовым. Каких усилий стоило ему строительство дороги своей судьбы, доподлинно известно лишь его измотанному нескончаемыми битвами сердцу...