Гостиная «7 дней»

№49 от 04 декабря 2014 года

Статья

Комментарии (0)

Светлана Немоляева: «Спасение я нашла в театре»

— Светлана Владимировна, как вы относитесь к вниманию ваших поклонников?
— Естественно, мне приятно, что меня помнят и узнают. Но если честно, то иногда хочется публичного одиночества — бывает плохое настроение, хочется побыть одной, собраться с мыслями. Но в любой ситуации я всегда с уважением отношусь ко всем, кто оказывает мне внимание. Чаще всего меня узнают за пределами Москвы. А столица — она как муравейник, всегда в движении, поэтому там редко на других обращают внимание.
— В детском фильме Елизаветы Трусевич «Семицветик» вы сыграли роль прикольной бабушки. Вам легко было работать с 11-летними мальчишками?

— Я с удовольствием играла роль бабушки. Хотя, наверное, с педагогической точки зрения я не совсем правильная бабушка. Например, своему внуку по фильму я говорила: «Не расстраивайся, у меня в четвертом классе было 72 двойки». На что тот после паузы вопросительно округлял глаза: «Правда?».
— А как вы на самом деле учились в школе и какая из вас настоящая бабушка?
— У меня двое внуков — Полина и Сергей. Я часто говорю внуку: «Не обращай внимание на родителей, тебе никогда в жизни не пригодятся эти науки». За что сын с невесткой на меня ругаются. Что касается меня, то в школе я ничего не понимала в математике. По этому предмету у меня было много двоек, и мама после окончания школы долго хранила мой табель, как вещественное доказательство. Я любила литературу.

— Вы родились в семье режиссера. А правда, что еще в детстве вы снимались у самого Григория Александрова?
— Действительно, мой отец был режиссер, а мама звукооператор, поэтому в кино мы с братом с раннего детства снимались. Что касается Григория Васильевича Александрова, то с ним дружила мама. Однажды ему для фильма нужна была русская девочка, выделяющаяся среди других детей разных народов. Александров меня с детства знал и всегда говорил, что я похожа на его жену Любовь Орлову. Он и предложил снять меня с братом — два профиля на фоне космического неба. А потом оказалось, что этот профиль с братом Киркой оказался на спичечных коробках, которые долгое время продавали по всему Советскому Союзу.
— Вы с мужем Александром Лазаревым прожили долгую, счастливую жизнь. Как вам удалось сохранить отношения, ведь у мужа было огромное количество поклонниц?

— Наверное, секрет в том, что нам повезло всю жизнь работать в одном театре, а когда было свободное время, мы также его проводили вместе. Есть такая поговорка, что разлука уносит любовь. Нам посчастливилось, ведь помимо любви, которую мы сохранили на всю жизнь, у нас было очень мало разлук. Я очень ревновала, но если мы ссорились, то буквально через полчаса уже мирились. Мне Саша во всем  уступал. В театре даже твердили, что Лазарев под каблуком своей жены. Но это не так. Просто мы любили друг друга и всегда старались друг друга поддержать.
В жизни Саша был беспомощным, поэтому был освобожден от повседневных забот. В доме было все на мне, он даже не знал, где что лежит. Долгое время мы жили скромно, мечтая о своей квартире. Даже обручальное кольцо Саша мне подарил самое простое, и то спустя четыре года после свадьбы. Да и свадьбы как таковой у нас не было. Мы расписались и вскоре побежали в театр на спектакль. А почти полвека спустя, в 2009 году, мы тихо, не привлекая к себе внимания, повенчались в Абрамцево, в церкви Нерукотворного Образа.
— Правда, что вы дружили с Ельциным?
— С Ельциным мы познакомились на юбилее Эльдара Рязанова. Саша всегда очень хорошо танцевал, и Лия Ахеджакова попросила: «Саша, пригласи Наину Иосифовну». Так мы познакомились с Наиной Иосифовной и Борисом Николаевичем. Они сказали, что им нравится наша работа в театре и кино. Ельцины приходили к нам на спектакль. А когда понадобилась помощь, то благодаря Ельцину мы получили скидку в правительственном санатории в Барвихе, в который попадали не единожды. Когда врачи Саше должны были делать шунтирование, оперировавший в свое время Ельцина кардиохирург Ренат Акчурин сказал: «Ты лежишь на той же койке, что и Борис Николаевич».
— Огромную популярность вы получили благодаря Эльдару Рязанову. А почему он вас не взял на роль Шурочки в фильме «Гусарская баллада»?

— Я считаю, замечательно с этой ролью справилась Лариса Голубкина. Эльдар Рязанов стал моим крестным отцом в кинематографе, потому что после «Служебного романа» я получила всесоюзную популярность. Наверное, нет такого человека, который бы не видел этот фильм. Помню, как на улице, еще не выучив мою фамилию, люди говорили: «Ой, смотри, вот та, в жутких розочках идет». Однажды в Испании я рассматривала экспозицию в музее, и вдруг две девушки на ломаном русском сказали мне: «Мы вас знаем, вы — Оля Рыжова».
— А вас не смущало, что ваша героиня пристает к женатому мужчине?

— Рязанов полностью доверил мне эту роль, а для себя я поняла, что моя героиня должна вызывать сожаление. Все советские женщины лелеяли волшебную мечту встретить красавца — успешного и элегантного. К тому же, если вы помните, в прошлом у Олечки случился роман с этим мужчиной. Наши сцены с Басилашвили снимались с  финального разговора, когда моя героиня говорит: «Отдайте мне письма, я больше вам писать не буду».
Помню, Рязанов отвел меня в сторонку и посоветовал: «Скажи, как ты чувствуешь». С этой фразы и сформировался образ Олечки. После выхода фильма оказалось, что в Советском Союзе таких женщин, как моя героиня, много, потому что я получила огромное количество писем из разных уголков нашей необъятной страны. Большинство писем было написано как под копирку: «Где вы подсмотрели мою судьбу». Повторяю, что писем было такое огромное количество, что я физически не могла ответить, поэтому ответила лишь на одно письмо из Тулы. Письмо было настолько искренним, интересным, что я не могла не ответить. И с тех пор мы поддерживаем отношения, эта женщина для меня стала близким человеком на всю жизнь.
— Светлана Владимировна, что для вас значит — жить?
— Прежде всего, жизнь — моя профессия. Театр имени В. Маяковского стал для меня вторым домом. Он не дает мне расслабиться, держит меня в хорошей форме. Потому что все мои театральные костюмы сшиты под корсет, и я даже на килограмм не могу поправиться. После смерти Саши в театре я нашла спасение от одиночества и печали.