Персона

№47 от 20 ноября 2014 года

Статья

Комментарии (0)

Станислав Говорухин: «Все мои привычки — вредные»

На церемонии открытия XXI ММКФ «Лістапад» народному артисту России Станиславу Говорухину был вручен специальный приз Президента Беларуси «За сохранение и развитие традиций духовности в киноискусстве». Станислав Сергеевич признался, что всегда рад приезжать в Минск и Беларусь. На «Лiстападзе» он не новичок — несколько раз становился обладателем высших наград форума. В рамках кинофестиваля в кинотеатре «Октябрь» состоялась премьера его фильма Weekend. Это черно-белая картина в стилистике 60-х годов, которую зачастую называют ремейком французской «Лифт на эшафот»  (1957 г.), экранизации одноименного французского романа Ноэля Калефа. Действие из Парижа середины XX века перенесено в современную Москву.

— Насколько мне известно, фильм скоро должен выйти и в Беларуси, — сказал Станислав Говорухин. — Не ищите в этой картине смыслов, она сделана как чистая развлекаловка. Мне просто в свое время понравился роман Ноэля Калефа «Лифт на эшафот».
— Станислав Сергеевич, как вы решили стать режиссером? Учились ведь на геологическом?
— Вмешался случай. Однажды я шел по улице в городе Горьком и обратил внимание на скопление людей. Оказалось, снимается кино. Мое внимание привлекло то, что когда все заняты были работой, один человек сидел в кресле, а ему приносили чай, кофе. Все вообще крутилось вокруг него! Я спросил: «Кто это?». И мне ответили: «Как, ты не знаешь? Это режиссер Марк Донской». Мне это запало в голову: «Вот это профессия — режиссер! Сидишь, пьешь чай, а все остальные работают».
Я очень люблю один киношный анекдот. Оператора спрашивают: «Ты мог бы снимать после стакана водки?». Он говорит: «Мог бы». «А после двух?». «Наверное». «А после бутылки?». «Смог бы, но уже только как режиссер». Это, конечно, шутка. Но в каждой шутке — только доля шутки, а остальное — правда. Ну кто на площадке может позволить себе выпить? Никто, только режиссер. Кто может позволить себе иметь дурной характер? Только режиссер. Это просто награда, а не профессия!
— У многих критиков сложилось мнение, что фильм «Вертикаль» был неким толчком в судьбе Высоцкого.
— Фильм имел романтический настрой, а с профессиональной точки зрения он так себе. Но главное, в этом вы правы, — после этого фильма вышла первая пластинка Высоцкого. Сначала — гибкая, потом — твердая. До этого он был ведь магнитофонным поэтом. И слава магнитофонного поэта медленно двигалась по просторам России. Когда мы снимали «Вертикаль», она, слава, еще не перешагнула Кавказскоий хребет — там никто не знал о Высоцком. А после первой же пластинки он стал всенародно известным поэтом и композитором.
— Огромный зрительский успех имел ваш фильм «Место встречи изменить нельзя». А почему вы изменили название? Ведь книга, по которой он был снят, называлась иначе...

— Я хотел назвать картину просто и страшно — «Черная кошка». Но телевизионное начальство не захотело. А ведь это был бы замечательный бренд! Кстати, кошку, которую банда на месте ограбления оставляла в фильме, рисовал я.
— Кого, помимо Высоцкого и Конкина, вы можете выделить в этом фильме?
— Замечательно сыграл Бортник, я другого Промокашки не представлял с самого начала. Он так знает то время, и те дворы, и тот фольклор, что в образ попал идеально. И совершенное уже чудо совершила Заклунная. Та, подруга Горбатого, что у пианино сидит, клавиши перебирает. Джигарханян был роскошен, вот только лоб некачественный, до сих пор переживаю. Видно, что накладной.
Возвращаясь к Конкину, отмечу, что сыграл он хорошо, но я видел другого Шарапова. Я предполагал сначала позвать Губенко. И тут Высоцкий заспорил: куда, мы с ним будем мазать одной краской. Действительно, это был бы Шарапов под стать Жеглову, сам с некоторой приблатненностью и хитростью. А нужен был интеллигент. И только когда уже полкартины отсняли, я вспомнил про Филатова. Они бы с Высоцким отлично работали — и это был бы тот Шарапов, какого я хотел с самого начала! Не уступающий Жеглову по силе, не пасующий перед ним. Сильному в пару годится только сильный.
— Вы можете назвать самый счастливый день в вашей жизни?
— Самый счастливый день — 26 июля 1969 года, когда я чудом уцелел в авиакатастрофе. Можно сказать, вырвался из лап смерти. Это, наверное, должно было меня изменить, но не изменило. После авиакатастрофы я убежден, что Господь оставил мне жизнь, предназначая ее для выполнения особой миссии в этом мире.
— Вы верите в судьбу?
— Верю, я фаталист, считаю, что все уже записано. Будешь ты делать зарядку или не будешь, будешь сидеть на диете или будешь обжираться на ночь, как я, — все равно день, когда ты должен отдать концы, уже определен.
— Вы в прекрасной творческой и физической форме, в чем секрет вечной молодости?
 — Это секрет сэра Генри из великого романа Оскара Уайльда «Портрет Дориана Грея» — я готов на все, чтобы сохранить молодость, только не готов рано вставать, делать гимнастику и соблюдать диету.
— Вы выглядите очень элегантно. За модой следите?
— Конечно, мне важно, как я выгляжу, но... не очень. В одежде не признаю никаких модных марок, всякие там Дольче, Габбана и прочие — это все не мое. Смотрю на мужиков на подиуме и думаю: «Как в этом может ходить нормальный человек?».
Я абсолютный консерватор в одежде, люблю все только традиционное. Галстуки предпочитаю строгие, темные или одноцветные. Что значит одеваться согласно моде? Это значит не иметь собственного вкуса — как все вырядились, так и ты. А мода бывает абсолютно дурацкой. Сегодня ты под ее очарованием, а завтра тебе будет стыдно, что так одевался.
— Правда, что вы очень азартный человек?
— Да,  очень. Могу пойти в казино и играть часов 6, а то и 12 подряд. На бильярде могу играть с 7 вечера до 4 утра. За шахматы мы с моим приятелем Вахтангом Микеладзе, режиссером-документалистом, обычно садимся в 7 вечера, а заканчиваем в 7 утра. Голова уже ничего не соображает, но это такой азарт! Без азарта мне было бы неинтересно жить.
— А спортом вы каким-нибудь занимаетесь?

— Шахматы, бильярд, карты, нарды — вот мои виды спорта. В юности увлекался альпинизмом и поэтому снялся в фильме «Вертикаль». Конечно, любой профессиональный альпинист сделал бы все лучше меня, но он делал бы со страховкой — иначе нельзя, мне бы за это пришлось отвечать. Но страховка была видна в кадре, поэтому я решил все делать сам, без страховки.
— А какие-нибудь вредные привычки у вас есть?
— Все мои привычки — вредные. И курю я много, и пью много, и поесть люблю сверх меры.
— Сами готовите что-нибудь?
— Раньше готовил. Плов, например. Когда охотился — дичь. Но сейчас я стал сентиментальным и не могу охотиться.
— У вас есть любимые книги?
— Я очень люблю читать, но сказать, какая любимая, можно, только если ты прочитал две! Из литературных героев наиболее близким для себя считаю Чацкого из «Горе от ума» Грибоедова. Один из самых любимых писателей Оскар Уайльд. О современных авторах мне чаще всего хочется сказать: «Это же тоска зеленая!». Например, к Сорокину у меня чувство брезгливости.
— Вас часто зовут к себе другие режиссеры?
— Да, но я не очень люблю сниматься. В своих фильмах снимаюсь, только когда нет другого выхода. Например, в «Благословите женщину» актер закапризничал, затребовал большие гонорары. Я разозлился, попросил принести мне его шинель. Она мне подошла, я и снялся. Надо отличать большие роли от режиссерских шуток в духе Рязанова или Хичкока, которые любили в эпизодах показаться. Большие роли вредят. Я работал ассистентом на съемках фильма «Война и мир» у Сергея Федоровича Бондарчука, и до сих пор глубоко убежден, что ему не стоило брать на себя роль Пьера Безухова. Хотя и считаю эту картину шедевром.