Страницы истории

№16 от 17 апреля 2014 года

Статья

Комментарии (0)

Ельцин

В 1966 году в Свердловске рухнул только что построенный дом. Из Москвы в столицу Урала срочно прибыла комиссия, чтобы разобраться, кто виноват в случившемся. Основной причиной аварии было признано низкое качество бетона. Было решено наказать директора домостроительного комбината. Но учитывая, что этот комбинат уже построил треть всего жилья в Свердловске, наказание было мягким. Директор комбината был представлен к награждению орденом Ленина, но авария с домом понизила планку ордена до «Знака Почета». На том и порешили. А имя директора домостроительного комбината вскоре стало известно многим — его звали Борис Николаевич Ельцин.

В том же 1966 году первым секретарем Ставропольского горкома партии стал Михаил Сергеевич Горбачев. Зигзаги карьерной судьбы у этих двух политиков будут разные, но судьба сведет их через двадцать лет. Сначала они будут единомышленниками, затем непримиримыми противниками, и властные интересы обоих будут столь противоречивы, что во многом определят судьбу огромной страны: неумение договариваться и слышать друг друга, а также катастрофическое состояние советской экономики приведет в конце ХХ века к распаду одной из самых мощных и загадочных империй, которые знала мировая история, — СССР.
В 1986 году вся Москва забурлила. Вроде бы ничего не изменилось — те же очереди, тот же дефицит, обычные человеческие проблемы, к которым за многие десятилетия уже все привыкли и воспринимали их как должное. Но в Москве появилось новое лицо, и не кто-нибудь, а новый хозяин города. Первый секретарь горкома партии оказался энергичным, умным, неплохо образованным, а главное — простым и весьма демократичным. Борис Ельцин ездил на работу на общественном транспорте, заходил в магазины, предприятия бытового обслуживания и даже стал на учет в обычную московскую поликлинику по месту прописки. Слов «популизм» и «политические технологии» тогда никто не знал, а уж тем более никто не обратил внимания на то, что все эти руководящие походы были записаны на видеопленку. В то время никаких бытовых видеокамер в СССР не было и в помине, они могли быть только профессиональные, но логические умозаключения для большинства москвичей были ни к чему, их увлекала сама новизна и нестандартность власти.
Борис Ельцин знал, что делал. Он понимал, что наполнить полки магазинов и увеличить зарплату москвичам он не сможет. А вот понравиться своим новым подопечным «пришельцу» было вполне возможно, тем более, что опыт у него уже был. Как-то раз еще в Свердловске Ельцин решил добраться на работу на трамвае. В переполненный транспорт ему удалось попасть с трудом, но через какое-то время он заметил, что вокруг него возникла пугающая пустота — люди узнали первого человека в области. Еще тогда, на Урале, он всем своим телом ощутил пропасть между властью и народом…

Конфликтность Бориса Ельцина в Москве была заложена в природе его характера, он всегда хотел и стремился быть первым. Еще во времена, когда он был первым секретарем Свердловского обкома партии его за глаза называли «бульдозером». Осенью 1987 года Ельцин вступил в острый конфликт с Егором Лигачевым — вторым человеком в партии, отвечающим за кадровую политику. Повод для конфликта с позиции сегодняшних дней был пустячным: Ельцин протестовал по поводу привилегий для партийной номенклатуры. Ельцин идет напролом и пишет письмо Горбачеву с просьбой об отставке с поста первого секретаря Московского горкома партии и кандидата в члены Политбюро ЦК КПСС. Горбачев молчит, на письмо не отвечает. Затянувшаяся пауза для Ельцина утомительна. На октябрьском Пленуме ЦК КПСС, обсуждавшем доклад генерального секретаря ЦК, посвященный 70-летию Октябрьской революции, Ельцин неожиданно для всех просит слово. Он обвиняет Егора Лигачева в инерции, а Михаила Горбачева — в зарождающемся культе личности.
Расчет Бориса Ельцина был прост. Он надеялся, что его критическое выступление вызовет раскол в ЦК, и полагал, что среди членов ЦК у него найдутся сторонники. И это, в свою очередь, сделает его непотопляемым — если не первой, то наверняка второй фигурой в партии. В путаном и невнятном выступлении Бориса Ельцина не было ничего особенного и сверхвыдающегося даже по меркам того времени. Но протоколы Пленума ЦК сразу же засекретили, а Борису Ельцину стали готовить скорую расправу в духе партийных традиций того времени. Сценарий подобных мероприятий был за многие годы разработан до мелочей. Первые три ряда занимали «гончие», каждый из которых старался больно боднуть отданного на растерзание партийного руководителя, перед которым в недалеком прошлом столбенел и кого боялся больше всего в жизни. И чем сильнее был страх в прошлом, тем яростнее были атаки на бывшего руководителя, казалось, что вот-вот очередной оратор выпрыгнет из туфель, в ярости обличая своего прежнего начальника. Важной составляющей таких мероприятий было не только сказанное, но и сами верноподданнические мимика и жесты.
Михаил Горбачев как-то пытался смягчить удар по Ельцину со стороны участников Пленума и даже предложил дать возможность Ельцину исправиться. Он настоятельно просил присутствующих оставить Ельцина на посту первого секретаря горкома. Но первые три ряда проинструктированных и хорошо подготовленных к расправе были неумолимы. Впервые с 37-го года в открытую были слышны возгласы «Долой!». И даже традиционная покаянная речь «виновника торжества» не спасла  ситуацию — Бориса Николаевича Ельцина отправили в политическое небытие.

Сегодня многие спорят о том, в чем же причина открытого антикоммунизма Бориса Ельцина. Версия о мести за репрессированных отца, деда и дядю имеет право на свое существование. Но так ли это на самом деле? Ближайшие родственники Ельцина были на самом деле раскулачены. Его дед Игнатий Якимович жил в селе Басманово, там и сегодня стоит его дом, владел 12 гектарами земли, ветряной и водяной мельницами, молотилкой, жаткой, пятью лошадьми и тремя коровами. Эти данные есть в описи ОГПУ после его ареста. Отец и дед были высланы в Бутку после раскулачивания, это в 20 километрах от Басманово, дальше высылать было уже некуда.
Родина Бориса Ельцина — это русский север, с условиями почти экстремальными для нормальной жизни человека. Сразу после событий октября 1993 года, будучи в Москве, я спросил у Алеся Адамовича, белорусского писателя, одного из самых тонких и пронзительных психоаналитиков, хорошо знавшего Бориса Ельцина, кто же такой на самом деле первый российский президент. Ответ Александра Михайловича был прост: «Ельцин родился на территории, где основной контингент в 30-е годы были зэки. Чтобы здесь выжить, нужно быть все время собранным, ждать удара в любой момент и быть готовым его отразить. Слабые в этой среде не выживают. Нормальная среда обитания для Ельцина — постоянная борьба». Это небесспорное утверждение, но оно ближе к истине, нежели многие другие рассуждения. И истоки его антикоммунизма лежат в этом, но не только. Вряд ли раскулаченные дед и отец явились причиной неприязни к советской власти. Борис Ельцин сформировался уже в юности как городской житель, и боль деда и отца была ему не чужда, но и не столь чувствительна. Пленум московского горкома партии, где Ельцина освободили от должности первого секретаря, стал переломным в его жизни. Он увидел организацию, которой верой и правдой служил, как бы со стороны, глазами другого человека. Говоря словами Эльдара Рязанова, КПСС была организацией «глухих согласных». Жизнь разделилась на две части — до и после. А образовавшийся после этого вакуум лишь усилил отторжение и заставил посмотреть на самого себя совсем другими глазами. Коммунистом с этого времени Ельцин оставался лишь по форме, но не по содержанию.

И сегодня многие задаются вопросом, как человек из такой глуши, почти что четыреста километров от Свердловска, где социальный лифт не работает, смог подняться до таких вершин власти в России? Некоторые считают, что именно масштаб личности этого человека привел его к вершине власти. Другие, что сама советская система, когда социальный лифт работал для выходцев из любого слоя общества. Правы и те, и другие, но я бы еще добавил, что третьей составляющей для Бориса Ельцина была его семья. Не все молодые люди из его поколения смогли закончить в полном объеме даже среднюю школу, не говоря уже о том, чтобы учиться в институте.
Засекреченные материалы октябрьского Пленума ЦК КПСС сработали в пользу Ельцина. То, чего не было и быть не могло, народ придумал сам. Михаил Полторанин, бывший в то время главным редактором газеты «Московская правда», вспоминал, что легенду о партийце-бунтаре сложили он и ближайшие соратники Ельцина. В академии общественных наук при ЦК КПСС проходил семинар, на который было приглашено около семисот главных редакторов областных и районных газет. К Полторанину был один вопрос: «Дайте выступление Ельцина на пленуме». Давать тот текст, с которым Ельцин выступил на Пленуме, означало в зародыше похоронить народного трибуна и разочаровать не только собравшихся главных редакторов, но и все население страны. Полторанин сел и написал текст выступления Ельцина, причем написал о том, о чем в то время говорил весь народ — и про вмешательство Раисы Максимовны в кадровые вопросы в Москве, и про привилегии, и про жесточайшую критику Горбачева. Это было неправдой и чистым вымыслом, но детали никого не интересовали, запрос на народного трибуна сделал свое дело. Эффект от черной политической технологии был потрясающим, по популярности Ельцин превзошел Горбачева.

На Бориса Ельцина работало само время. Все совпало сразу — и место, и время, и общественный запрос на лидера улицы. Выборы в народные депутаты в 1989 году оказались как никогда кстати. Но в Москве в то время шло острейшее негласное противостояние, кому избираться по самому большому округу в СССР — №1 в Москве. На него претендовал Андрей Дмитриевич Сахаров. Но Сахаров уступил, он избрался в депутаты от Академии наук, а Бориса Николаевича ждал очередной политический триумф. За него проголосовало 89 процентов избирателей в Москве, а это ни много ни мало почти шесть миллионов человек.
Борис Ельцин смог преодолеть себя и научился не только учить, но и учиться. Он понимал,что несмотря на оглушительную победу на выборах в Москве, на съезде у него шансов нет, и принял предложение депутатов межрегиональной депутатской группы — они выдвинут его в председатели Верховного Совета СССР, а он возьмет отвод. Основной задачей была публичная раскрутка Ельцина как политика в масштабах всей страны.
Ельцин надеялся стать единоличным лидером межрегиональной депутатской группы, но для всех ее членов один единственный лидер в то время был невозможен, все считали себя звездами первой величины. Межрегионалы избрали пять сопредседателей, одним из которых стал Ельцин. Для московских демократов он был чистой доской, как и они для него, в свою очередь.
Народным депутатом РСФСР Ельцин избирался от родных ему Березняков в Свердловской области. Его рейтинги в то время никем не подвергались сомнению. Как не вызывало сомнений и избрание его председателем Верховного Совета РСФСР. В этом были уверены все, кроме Горбачева, который в момент избрания главы России уехал с визитом в Америку и был явно удивлен выбором съезда. Еще бы! Съезд, состоящий более чем на две трети из коммунистов, избрал своим руководителем Бориса Ельцина. Этот политический парадокс и сегодня многим непонятен: как такое в то время могло произойти? На самом деле все гораздо проще. КПСС во времена своего заката политической партией была только по форме, а по содержанию она была системой управления. И антикоммунист Ельцин, умело скрывавший это, но остававшийся публичной частью этой системы, сумел избраться, не прибегая к помощи демократов. Для этой системы он был свой в доску и, умело раскалывая монолитные ряды депутатов-коммунистов, сумел заручиться их поддержкой и победить.

Ельцин сразу устанавливает отношения с мятежной Литвой, чем срывает ее экономическую блокаду, а 12 июня проводит Декларацию о государственном суверенитете России. Договор о дружбе и сотрудничестве с Украиной был подписан в том же 1990 году 19 ноября. Условием его подписания было признание со стороны России существующих границ. Сегодня острота политического кризиса в российско-украинских отношениях, присоединение Крыма к России родила неверное представление о виновнике этих проблем. Мол, во всем виноват Ельцин — он должен и обязан был потребовать в декабре 1991 года от Украины возвращения Крыма назад в состав России. Но мог ли Борис Ельцин так поставить вопрос? Нет, не мог. В нападках на первого президента России как-то забывается личность второго переговорщика — первого президента Украины Леонида Кравчука. На тот момент в СССР это была не менее значимая фигура, нежели Борис Ельцин. Непростая и противоречивая, многими и сегодня до конца не понятая. Вот что писал Леонид Кучма о предшественнике в своей книге «Украина — не Россия»: «Львовское (или гродненское для белорусов) происхождение в каких-то карьерах становилось ощутимым минусом. Боюсь, что Леонид Макарович Кравчук, до пятилетнего возраста — польский гражданин (нынешняя Ровенская область, откуда он родом, входила до 1939 года в состав Польши), ни за что не мог бы стать в догорбачевское время членом политбюро ЦК КПСС. При Горбачеве уже мог бы, но не захотел».
У Ельцина, даже когда он стал президентом России в 1991 году, были совсем другие задачи — до августа 91-го борьба с союзным центром, а после провала путча — противодействие центробежным тенденциям и параду суверенитетов в самой России. Которое он сам и породил. Ельцин принял очень сложное политическое образование под названием Россия и ему во что бы то ни стало нужно было сохранить то, что осталось. Была и другая задача, выполнение которой не могло вызвать даже намека на постановку вопроса о пересмотре границ, — вывод ядерного оружия. Мы-то думали, как и украинцы, что льготные цены на энергоносители в начале 90-х, технические кредиты — все это политические дивиденды от создания СНГ, но на самом деле все оказалось иначе. Как только ядерное оружие, которое стоит немалых денег, и его следовало бы продавать бывшему руководству РФ, было выведено, начался рынок. Это не мое журналистское мнение, об этом писал Егор Гайдар в своих последних работах незадолго до смерти. Он прямо говорил о том, что энергоносителями покупалась лояльность бывших союзных республик, на территории которых было ядерное оружие. Сегодняшние предложения со стороны России к Украине провести федерализацию, на первый взгляд,  понятно. Но непринятие этих предложений со стороны нового украинского руководства вполне обоснованно. Ведь сегодняшнее устойчивое положение России основано не только на высоких ценах на нефть в последнее десятилетие, но и на проведенной политической реформе. В современной России элементов унитарного гораздо больше, нежели федеративного, этим она и отличается от той страны, которую мы видели в 90-е годы прошлого века. Но и это не главное, федерация может быть устойчивой лишь в том случае, если во всех субъектах есть консенсус по базовым ценностям в государстве. При сегодняшнем острейшем мировоззренческом конфликте между Востоком и Западом федеративное устройство для Украины может стать губительным. А на сближение позиций, на умиротворение страстей, как с одной, так и с другой стороны, нужно время.

Провал путча 1991 года изменил не только СССР, но и самого Бориса Ельцина. Он вновь стал тем, кем был раньше, до изгнания из высшего партийного руководства. Его размежевание с либералами было неизбежным. И весь фокус этой проблемы состоит не в том, что либерализм противоречит самой природе России, а в самих носителях либеральной идеи. Они умели и могли хорошо говорить о стоящих перед страной проблемах, но решительно не желали заниматься конкретными рутинными делами. Заниматься стратегически планированием, занимать высокие должности с хорошей зарплатой — это пожалуйста, а конкретными делами — увольте. Хорошо и красиво ссылаться на китайский опыт и говорить о земельной реформе и требовать распустить колхозы, сделав ставку на фермеров. Но при этом еще нужно не забыть сказать, что Дэн Сяопин дал землю китайским крестьянам явочным порядком, после того, как они стали ее захватывать...
Личной трагедией и болью для Бориса Ельцина стала война в Чечне. И сегодня нет единого мнения, можно ли было избежать этой кровопролитной и позорной страницы в истории России. Чечня стала пиком противостояния двух идей в российском обществе и российской власти — идеи прав человека и идеи государства. Но при этом многие забывают, что идея прав человека в современной цивилизации возможна только в сильных государствах. Борис Ельцин был сильным президентом в слабой стране и хорошо это понимал. Он занимался политикой не в России, а в Кремле: византийская традиция, знание страны, в которой он вырос, потрясающая интуиция никогда не подводили его. Он был несвободен в своих поступках, но даже намека на это не подал никогда. Многие сегодня забывают, что приватизация нефтегазового комплекса не входила в планы российского руководства. Решение об этом было принято под давлением международных финансовых организаций, когда Россия остро нуждалась в иностранных кредитах. А вдобавок к этому Борис Николаевич всегда получал и список желательных персон, которых должен был назначить на должность того или иного министерства.
Ельцин уважал людей поступка и действия. Он не простил и не забыл отказ Эдуарда Росселя возглавить Свердловский горисполком. Но всегда помнил о том, что именно Россель в первый год его секретарства в Свердловске досрочно запустил широкопрокатный стан в Нижнем Тагиле, опередив на несколько дней запуск такого же стана в Череповце. На радостях Борис Николаевич при всех подарил Росселю золотые часы «Полет». Их во время его первой встречи с Леонидом Брежневым, которая пришлась на день рождения Ельцина, ему подарил генеральный секретарь. Виктор Черномырдин был абсолютной кадровой удачей для Ельцина, именно этот «красный директор» максимально смягчил переход к рынку России в 90- годах прошлого века. Упорство Черномырдина в отстаивании от приватизации своего детища –  «Газпрома» спасло Россию в 90-е годы. «Газпром» для России был и банком, и страховой компанией, и пенсионным фондом.

Ельцин легко расставался с людьми, и в этом его человеческая трагедия. И самое горькое, что расставание с людьми, которым он был обязан очень многим, с его стороны было наиболее бестактным и непростительным. Он не захотел или не смог проститься со своим первым и самым преданным помощником Львом Сухановым, сложным было и его расставание с Александром Коржаковым, с которым он отказался встретиться, сказав: «Я этой встречи не перенесу». Примечательно, но факт, что последний подтвержденный инфаркт он перенес на следующий день после отставки Коржакова. Ельцин был самым нетипичным партийным работником, никогда не ругался матом и обращался ко всем на «вы». Сквернословию претило то, что Ельцин был выходцем из семьи старообрядцев, а обращение на «вы» всегда давало возможность сохранить дистанцию. Этот комплекс настолько давил на Ельцина, что ему казалось: если он назовет человека по имени или на ты, то потеряет с ним дистанцию и не сможет жестко требовать исполнения своих поручений. Он был очень закрытый человек, и если кого-то с ним становилось «много», расставание было неизбежным. Ельцин многих обидел, и очень часто ни за что, возможно, поэтому и сверх меры прикладывался к рюмке. Но чтобы его понять и судить о его личности в русской и мировой истории ХХ века, нужно время.
В своей последней речи 31 декабря 1999 года он просил россиян судить о десятилетии его пребывания на высшей должности в России с высоты истории. Ельцин многое понял и о многом пожалел, но изменить что-либо было уже не в его силах.