Персона

№44 от 31 октября 2013 года

Статья

Комментарии (0)

«Свадебные» хлопоты накануне юбилея

У народной артистки Беларуси Зинаиды Петровны Зубковой юбилей. Ей — 75. Она не скрывает своих лет. Зачем? У нее по-прежнему точеная стройная фигурка, та же стать и тот же задор. И потому ей абсолютно ни к чему жеманство, кокетство и заморочки по поводу возраста. Она, пришедшая в Купаловский театр еще в 1960-м году, принадлежит к тому поколению везунчиков, которые воспитывались на лучших образцах классической литературы, поэзии и старались соответствовать этой высоте. Как говорится, каков слог, таков и монолог. Поэтому среди лучших ролей актрисы были Верочка («Перад вячэрай» В. Розова), Соня («Лявоніха на арбіце» А. Макаёнка), Диана («Канец — справе вянец» В. Шекспира), Аграфена Кондратьевна («Свае людзі — паладзім» А. Островского), Уршуля («Ідылія» В. Дунина-Марцинкевича) и многие-многие другие.
— Зинаида Петровна, я поняла, что у вас очень плотный график. Цейтнот связан с юбилейными хлопотами или постоянно время расписано по минутам?
— Безусловно, сейчас много предъюбилейных дел и суеты, однако в принципе я человек занятой. Раньше думала, что годы возьмут свое и появится больше свободных минут, но, как оказалось, время так быстро летит, что многие вещи даже не успеваю. 
— Как в той шутке: а что это пролетело такое? — А, это полгода. Они тут часто пролетают…
— Знаете, бег времени особенно заметен со временем, для меня оно словно сжалось сейчас…
— Какой подарок будет для вас самым желанным ко дню рождения?
— Конечно же, спектакль «Свадьба» режиссера Владимира Панкова. Поставлен он по пьесе Антона Павловича Чехова. Уже больше года мы не играем его на основной сцене. Полтора месяца ездили со «Свадьбой» по Франции, затем пришло приглашение на фестиваль в Румынию, а потом, кстати, уже во второй раз, нас попросили приехать с ней в Москву. Помню, тогда в Первопрестольной были сильные грозы, погода была ужасная. Но никого это не испугало, и на спектакли — а их было два — собрались полные залы. Причем к нам пришли и московские актеры, которые слышали немало добрых отзывов об этой постановке.  

— И в ноябре мы тоже  увидим этот спектакль?
— Да, 5 и 6 ноября. Обещал приехать и Володя Панков.
— Почему вам так близка эта роль?
— Мы вместе с режиссером протаптывали трудный путь, пытаясь создать бессмертный чеховский образ. Когда Панков приехал к нам, он еще не знал, кто будет играть невесту — молодая актриса или в возрасте. А ведь это два разных спектакля. И когда он увидел меня в «Павлинке», все сразу решилось: «Вот моя невеста!». Мы работали в тандеме, всецело доверяли друг другу. Иногда он говорил так: «У вас огромный жизненный опыт, в том числе и театральный, делайте так, как вы чувствуете». Я так и поступала. Это было на полную! Всю свою душу отдала этой роли, и режиссеру было легко работать.
— Как вы с высоты почтенного возраста отнеслись к предложению сыграть роль невесты?
— Не забуду этот момент! После окончания «Идиллии» Володенька подошел и спросил: «Зинаида Петровна, как вы смотрите, если мы дадим вам главную роль в нашем спектакле?». Я, видя старый фильм «Свадьба», где сыграла  легендарная Фаина Раневская, решила, что речь идет о роли маман. Повисла пауза. «Невесту», — вдруг выпалил мастер. Это был шок! Я подумала: «Ну за что меня обидели на старости лет?». В театре об этом разговоре не сказала ни слова, а после отпуска режиссер приехал на репетицию, и артисты, еще толком ничего не понимавшие, начали читать текст пьесы. Дошли до слов невесты. Я молчу. Вдруг Панков передумал? И тут он произносит: «Зинаида Петровна, читайте». Тут уж и коллеги оцепенели, как и я когда-то. Вспоминаю репетиции с особыми чувствами: режиссер завораживал своей фантазией, он сам актер и музыкант, а потому мог точно и емко воспроизвести то, что хотел увидеть на сцене.
Не все сразу получалось гладко. В начале спектакля моя героиня исполняет песню. Я прослушала «Свадебку» Стравинского и поняла, что так никогда не спою! И мы начали искать тон, голос… Коллеги видели, что все мои попытки не совсем удачны. И вдруг меня осенило — давайте это будет как плач Ярославны, буду петь открытым голосом. Тренировалась дома, а на репетиции, когда запела, все поняли: да, это то что надо! А дальше надо было работать над языком пластики, который настолько богат, что иногда исчезает необходимость в словах. Слава Богу, за плечами у меня балетная студия — проблемы сценического движения не существовало…
— Слышала, пять лет назад вы еще на шпагат садились.
— В принципе, и сейчас могу, но врачи запрещают, проблемы с бедром. А вообще, в спектакле тело прежде всего интересно как инструмент выражения внутренних состояний, как инструмент реализации себя в этом мире, как инструмент контакта с другими людьми, а демонстрация шпагата или тройного сальто… Наверное, неплохо, но для этого люди идут в цирк, а не в театр.
Возьмем, к примеру, спектакль «Вечер» по Дудареву, где я играю Ганну. После него еще ночь не сплю, спектакль внутренне очень сложный, нужно столько душевных терзаний, сомнений вытащить наружу… А если этого не сделать — вас не примет зал и вы не перескочите через рампу. Важно, чтобы ты вместе со зрителем сострадал.
Иногда ты играешь, и вдруг — мурашки побежали по телу оттого, что почувствовал единение с залом. Это великое актерское счастье! Люди поэтому и любят ходить в театр, потому что никакое кино или телевизор не заменят этого живого потока энергии, идущего от актера к зрителю.
— Чем заполняете свободное время?
 — Люблю читать, телевизор смотрю редко, разве что мой любимый канал «Культура», где часто показывают лучшие спектакли. Хожу в театр. Вот сейчас иду на балет «Спартак» Бориса Эйфмана. Да, билеты недешевые, но от такого просмотра получаю ни с чем не сравнимое удовольствие.
— Разве актерам не дают контрамарки?
— Нет, конечно! В Советском Союзе могли везде и всюду ходить по удостоверениям. Даже в Москве и Питере посещали театры без билетов. Сегодня за все надо платить. Но для меня, поверьте, это самая радостная строка расходов в моем бюджете.
— Расскажите немного о родителях, знаю, что ваш отец во время войны повторил подвиг Матросова.
— В моей домашней библиотеке есть книга «Огненная Балтика», там все  описано. Это книга о людях, погибших на  Ораниенбаумском пятачке. Целая глава посвящена лейтенанту Петру Семеновичу Зубкову, который 11 февраля 1942 года закрыл собой амбразуру вражеского дзота. Но это было еще за год до подвига Матросова.
— Однако звание Героя Советского Союза лейтенанту Зубкову не присвоили?
 – Нет, конечно… Когда папа уходил на фронт, мне было три годика. Помню, однажды он принес мне вкусные конфетки-подушечки. И ощущение теплоты этого кулечка осталось на всю жизнь.
— Как сложилась жизнь мамы?
— Мама — стахановка, учитель кройки и шитья от Бога! Она работала завпроизводством фабрики «Большевичка» в Питере. Мама хорошо пела и плясала, потом даже мою дочь учила дробилочку танцевать. Замуж больше мама так и не вышла. Всю себя она посвятила детям. А нас было трое, средний братик потом умер.   
Летом была в Латвии на могиле отца. В деревне под Ораниенбаумом установлен большой памятник, где захоронена тысяча погибших воинов. Когда-то на нем были выгравированы только две фамилии, в том числе и моего папы. А сейчас там установили мраморные плиты, на которых уже написаны сотни других фамилий. Рядом построили маленькую часовню, и мне было приятно видеть, что подвиг наших отцов не забыт, что память о них так свято чтится.  

— О вашей личной жизни журналистам удалось узнать немного, может, в канун юбилея приоткроете тайну? Я знаю, что ваш супруг был фехтовальщиком, заслуженным тренером, президентом федерации фехтования..
— Это была любовь с первого взгляда. Причем взаимная! А познакомил нас Геннадий Степанович Овсянников. Увидела своего Володю — и обомлела. Очень хорош был собой! Нас когда-то даже называли самой красивой парой в Минске.
— Правда, что сорок лет прожили с ним душа в душу?
— Можно сказать и так. Но трудности тоже были, десять лет я не могла забеременеть. Мы уже было решили взять ребеночка из детского дома — и тут врач сообщает радостную новость… Муж был на седьмом небе от счастья. Родилась девочка…
Супруг много с ней занимался, когда работал тренером, старался на время сборов взять дочь с собой, чтобы она со мной по гастролям не таскалась. И это правильно: ребенок приобщался к спорту, чувствовал отцовское воспитание. 
— Брак артистки и спортсмена часто непрочен. В чем секрет долголетия вашего союза?
— Было доверие. За все эти годы даже мысли не возникло, что у мужа есть кто-то, кроме меня… И он не сомневался в моей верности. Однажды вернулась с гастролей на день раньше, в квартире беспорядок, видимо, «мальчишник» собирался… Я оставила чемодан и говорю: «Володенька, через часик приду. Подышу воздухом». Вернулась — в  доме идеальная чистота. Мы никогда не зацикливались на мелочах, мне все равно было, как он ставит и выжимает зубную пасту. Бытовые проблемы никогда не довлели над нами. Мы могли подолгу гулять по парку, любоваться окружающим миром и… целоваться. Со стороны, наверное, казались взрослой слегка сумасшедшей парочкой.
Нам было интересно друг с другом. Могли сидеть на кухне после спектакля до двух-трех ночи и разговаривать. Нам не нужен был кто-то третий для поддержания компании. Мы никогда не праздновали шумно свои дни рождения. Наряжались и шли вдвоем в хороший ресторан, позволяли себе заказать черной икры, заливной рыбки, бокал шампанского, рюмочку коньячку…
— Вам завидовали?
— Думаю, да…
— Ваша дочь унаследовала ген семейного благополучия?
— Надеюсь… У нее трое деток, отличный заботливый муж, они любят друг друга. Мой зять умный, без каких-либо приступов патологической ревности… Думаю, ей тоже в жизни повезло.
— Как вам молодые артисты, которые приходят в театр? Похожи чем-то на своих собратьев из шестидесятых?
— Они приходят в театр с такими же горящими глазами, как и мы когда-то. Теперь все гораздо сложнее. Когда я пришла сюда, нас всего было четверо — Галя Толкачева, Маша Захаревич, Лиля Давидович и Зинаида Зубкова. И на нас, молодых, держался весь репертуар. А сейчас в труппе много артисток, и каждая хочет главную роль.
В те годы наша труппа была единым целым, ставились большие спектакли с огромной массовкой. В одной гримерке сидели представители старшего и младшего поколения. А теперь чувствуется некая разрозненность: тут в комнате старшие, там — средние, здесь — молодые… Но тогда было другое время… Как сказала Образцова, мы шли не за карьерой, а чтобы только петь. Так и у нас — мы приходили жить на сцене. А сейчас молодым надо крутиться, искать приработок, потому что на одну актерскую зарплату прожить сложно.
— На улицах народную артистку часто узнают?
— Иногда. Улыбаются — я в ответ тоже. А вот в доме, где живу, в окрестных магазинчиках меня знают, здороваются при встрече. Мне очень нравится наш, белорусский, зритель. Он деликатен и ненавязчив в своем отношении к артистам.