Персона

№26 от 27 июня 2013 года

Статья

Комментарии (0)

Звонок из космоса

…Мастерская народного художника Беларуси — в самом центре столицы, здесь Иван Якимович Миско работает последние 40 лет. Это, как говорит он сам, уже намоленное место. Сколько известных людей видели здешние стены — космонавты, политики, артисты, спортсмены, послы, мама Гагарина Анна Тимофеевна…
Когда у скульптора плохое настроение, он загоняет руки в глину, которая забирает весь негатив и печаль души. Глина без срока давности: достаточно раз привезти качественную породу — и ее хватит на всю оставшуюся жизнь. И чем больше ее мнешь, гладишь, поливаешь, ласкаешь, тем больше она тебе потом отдает и становится гораздо податливее, сговорчивее. «Совсем как женщина», — шутит художник.
Излюбленной у скульпторов считается пулковская глина, залежи которой находятся недалеко от Санкт-Петербурга. Эта глина имеет зеленоватый цвет, очень пластичная, медленно сохнет и дает малую усадку, то есть отвечает всем требованиям моделирования. В мастерской Иван Якимович смешал ленинградскую и нашу, брестскую, глину — получился превосходная состав! Вот так бы бережно и аккуратно соединить судьбы народов двух стран, их историю и культуру…

— Иван Якимович, почему именно тема космоса стала центральной в вашем творчестве?
— Сам не знаю, как  все произошло. Наверно, благодаря тому, что попал в Звездный городок, ставший для меня вторым родным домом. Потом Петр Ильич Климук познакомил меня с программой «Интеркосмос». А  дальше все пошло как-то само собой… Кстати, до сих пор храню телеграмму моего прославленного земляка. Когда распался Советский Союз, он написал в мой адрес такие слова: «Придет время и будет дана оценка всего того, что было сделано тобой и нашими космонавтами».
— Верите в то, что искусство обладает магнетической силой? 
— Видимо, что-то существует. Когда я работал по программе «Интеркосмос», посчастливилось лепить всех космонавтов, отправлявшихся в дальний полет. Я тогда очень часто приезжал в Звездный городок. И все дни, когда космонавт был на орбите, я не выходил из мастерской. Мне казалось, что получаю какой-то сильный, поистине космический заряд энергии.
Однажды, помню, Олег Новицкий, уходя из мастерской, сказал: «Я тебе позвоню из космоса». Поначалу не придал значения этим словам, мол, так, из вежливости пообещал. Но вдруг проходит время — и раздается звонок, слышу знакомый голос. Решил, что Олег Викторович проездом в Минске. Приглашаю в гости. Отвечает: «Не могу. Работа…». Оказывается, он на орбите! Меня словно током прошибло, будто импульс в самый мозг получил! За время своего длительного полета он мне четырежды звонил. На сотовый телефон. Знали бы вы, с каким нетерпением под вечер  ждал этого звонка…

— «Как ждет любовник молодой минуты верного свиданья».
— Именно так. «Олег, а ты видишь, пролетая над Минском, огни моей  мастерской?» — спрашиваю. «Вижу, что ты еще на работе», — смеется он.
— Что привлекает вас  в людях этой профессии?
— Они стремятся познать неизвестное. А познав, идут дальше, в бесконечность. Они живут не нашей земной жизнью, а возвышенным, далеким, будущим. Заглядывая вперед, торопятся узнать, есть ли еще планета, похожая на Землю. Неужели мы одни в этом мироздании?
— Не страшно — вдруг действительно произойдет встреча с инопланетянами?
— Страшно, правда… Какую бациллу мы туда привезем и какую бациллу они нам подарят? Что может произойти? Как выглядят инопланетные существа — двуногие, четырехногие? И каким будет рукопожатие? Не начнутся ли новые, космические  войны?
— Иван Якимович, здесь, в мастерской, не тесно всем этим экспонатам?
— Когда-то было желание — собрать свои работы в одном месте и сделать его музеем. Сорок лет назад эта мечта сбылась.
Когда наш президент вручал мне удостоверение о присвоении звания народного художника, я пообещал, что все то, что сделал, дарю городу. Я ничего не продал и ничего не собираюсь продавать из того, что вы здесь видите.
— Экспонаты, видимо, очень дорогие….

— Да, одна только дверь с автографами астронавтов и космонавтов чего стоит! Рисунки, документы, фотографии — словом, мне есть что показать! Мечтаю организовать выставку, чтобы вся моя богатая коллекция проехала по всем странам, откуда родом космонавты, участвующие в программе «Интеркосмос».
— Вы так спокойно рассказываете о ценностях, которыми владеете. А  меня волнует, нет ли опасности, что кто-то из нечистоплотных на руку захочет завладеть всем этим сокровищем?
— Уже ничего не боюсь, сейчас все под охраной. Меня пять раз обворовывали. Важные документы, награды — забрали все! И, как потом оказалось, юнцы-ворюги продали эти ценные вещи первым встречным. За две копейки. Воров-то нашли, они отсидели свой срок, но кому от этого легче? Зато сейчас Министерство внутренних дел решило установить мне сигнализацию, причем услуги по охране оказывают совершенно бесплатно! Спасибо им за этот хороший почин и действительно благородное дело!
— Наверно, процессу ваяния имманентно присуще что-то колдовское, шаманское. Особенно когда из глины или пластилина начинают рождаться чьи-то глаза, губы….
— и кажется, что человек на тебя уже дышит… Ты настолько входишь в этот образ, что твой герой приходит к тебе во сне, разговаривает с тобой. Но как только работа завершена — его и след простыл!  
— Вы предпочитаете работать с живыми героями своих произведений?
— Конечно, с живыми! Делать скульптурный портрет по фотографии — фантазия. Я люблю конкретность. Надо, чтобы этюды были с натуры. В СССР поставили тысячи памятников Ленину, а сколько портретов его написано — не счесть! Но если бы Владимир Ильич воскрес и ему показали всю эту коллекцию, он бы долго искал себя… Это все сплошные сочинения: грузин лепил грузина, армянин — армянина и т.д.
Помню, в свое время поехали художники в Прибалтику изучать образ Ильича в монументальной скульптуре. Коллеги заинтересовались, почему у вождя мирового пролетариата такая толстая шея и объемные мышцы. «Так ведь он борец за мир!» — прозвучала версия. И один шутник заметил: «Даже штангист может позавидовать такому борцу!»

— Гагарина вы лепили по фотографиям, однако, и это признавала его мама, Анна Тимофеевна, ваша скульптура сильно напоминала оригинал.
— Да, но у меня было много материала. Помню, как начал работать над первым портретом Юрия Алексеевича. 27 марта 1968 года пришел домой, включил приемник и услышал голос диктора, сообщавшего о том, что «сегодня трагически оборвалась жизнь первого космонавта планеты Земля Юрия Алексеевича Гагарина». Утром, придя в мастерскую, под звуки траурной музыки лепил портрет. Почти завершил его за день.
Через какое-то время показал знакомым, те посоветовали: «Так и заформуй!» Я сохранил его, сделал форму, отлил, потом в погожий солнечный день вынес портрет на улицу, чтобы гипс просох. А сам ушел обедать к академику Федорову. Возвращаясь назад, в мастерскую, увидел дым, пожарные машины. Я во двор — а там все сгорело дотла. Как выяснилось позже, в пожаре виноваты мальчишки, которые делали из бумаги и смолы ракеты, поджигали и запускали их в небо.
Я рассказал пожарному о своем горе. Мы палками разгребли головешки и нашли в этом пепелище скульптурный портрет Юрия Алексеевича. Он сохранился, правда, обогрели нос, борода. Я обнял его и понес в мастерскую. От него еще долго исходил запах дыма, все напоминало о случившейся трагедии. Когда переехал в новую мастерскую, где мы сейчас с вами и находимся, первым делом перенес туда своего Гагарина.
Однажды звонит Чергинец, сообщает, что в Минск приехала Анна Тимофеевна Гагарина. Попросил организовать встречу с ней. И Николай Иванович в этом помог. С тех пор мы с ней подружились, она в эту мастерскую раз двадцать приезжала. Я лепил ее портрет, хотелось передать горе матери и в то же время ее веру в то, что они рано или поздно обязательно встретятся. Здесь или в другом, лучшем из миров….
Кстати, как-то рассказал ей о судьбе того, выжившего в огне, портрета  сына. Она выслушала и сказала, что их судьбы похожи, попросила, чтобы этот скульптурный портрет находился на родине. Спустя годы я выполнил свое обещание. 
— Что интересного узнали вы о Гагарине в процессе общения с его мамой?
— Анна Тимофеевна была молчаливой, неразговорчивой и очень доброжелательной. С ней было так приятно и просто работать. Как-то она сказала, что ей нравится наш Климук, потому что внешне сильно напоминает Юру. Она любила Беларусь и радовалась тому, что наша земля дала миру столько людей, связанных с освоением космического пространства.
— Вы по жизни больше оптимист или пессимист?
— Смотря о чем речь. Если о судьбах искусства, то вынужден признать очевидный факт: все мы, нынешние творцы, учимся у великих мастеров прошлого. Мы стараемся их переплюнуть, однако не получается…
Я верю в существование разума на другой планете, но чтобы добраться до нее, нужны совсем другие технологии. Правда, будет ли это начало начал или начало конца, не знаю. Что-то должно произойти, потому что человек не хочет жить спокойно, он сознательно ищет приключений на свою же голову. 
— Как вам жилось в СССР? Ностальгические нотки присутствуют в рассуждениях о прошлом?
— Конечно. В те времена в декабре уже знал, что буду делать в январе. Заказов хватало всегда, причем много заказов. Сегодня же приходит январь, а я не знаю, что буду делать завтра… Сижу и думаю: сегодня полная свобода самовыражения в искусстве — ну и что?
А я мечтаю о том, чтобы монументальная, декоративная пластика были представлены в Беларуси в каждой области. Ведь именно так мы сохраняем для потомков память о нашей культуре и нашей истории. Возьмите те же памятники. Разве они — это только произведения искусства? Нет, это еще и нравственная точка отсчета, духовная составляющая общества.
Что сохранилось из прошлого? «Мальчик с лебедем», памятник Ленину у Дома правительства… Из архитектуры — творения Лангбарда. Чудо, но во время Великой Отечественной войны ни одна бомба не угодила в эти шедевры зодчества. А у нас до сих пор нет ни улицы, ни памятника в честь этого гениального архитектора.
— Боюсь, что не все жители столицы вообще знают это имя… Иван Якимович, не могу не удержаться от комплимента: никогда бы не сказала, что вы разменяли девятый десяток…
— Мне кажется, что все мы должны быть благодарны природе и Всевышнему за подарки человечеству. Я знаю свое место в пределах планеты Земля и стараюсь своим творчеством говорить о высоком, но знаю и то, что космонавты, с которыми общаюсь вот уже почти полвека, ближе всех нас подошли к тайнам Вселенной.