Как это было

№21 от 20 мая 2013 года

Статья

Комментарии (0)

 Черный капитан

Три адреса в Минске объединяет одно событие, 90-летие которого придется на август следующего года. Конечно, сегодня интерес ко многим знаковым пунктам советской истории практически потерян. В силу разных причин немало из свершившегося не понято и не объяснено до конца. Многие и сегодня воспринимают белорусскую столицу и ментально, и визуально с позиции «после 1945 года», то есть после окончания Великой Отечественной войны. Но на самом деле Минск — город гораздо более сложный. Многие события, происходившие здесь, за давностью лет воспринимаются только в ретроспективе того, чем жили в двух российских столицах. В начале ХХ века Минск был одним из центров революционной борьбы в Российской империи, а после революции и Гражданской войны — узловой точкой в конфликтах с западными странами и эмигрировавшими из страны противниками советской власти.

Старожилы Минска помнят, что дом, где сегодня находится управление капитального строительства Минского горисполкома по улице Советской, 17, был когда-то жилым. Об этом напоминают и памятные доски на его стенах.
16 августа 1924 года на втором этаже этого дома, в то время в жилой квартире, выходящей углом на нынешнюю площадь Независимости, произошло событие, ставшее последней точкой в борьбе с русской эмиграцией после революции, — здесь был арестован Борис Савинков. А руководил операцией по задержанию одного из самых известных террористов ХХ века, самого близкого друга и сподвижника легендарного Евно Азефа председатель ГПУ при Совете народных комиссаров БССР Филипп Медведь — уроженец деревни Масеево Пружанского района. В советской историографии Филипп Медведь больше известен как один из фигурантов дела по убийству Сергея Кирова в Ленинграде 1 декабря 1934 года, когда он был уже первым начальником НКВД по Ленинградской области. А за десять лет до этого он действовал в Минске, его штаб располагался также на втором этаже, но в другом здании — ныне это здание Министерства внутренних дел на пересечении улицы Городской вал и проспекта Независимости. По иронии судьбы, как и квартира на Советской, кабинет Медведя находился на углу здания. А первым местом, где обосновался ВЧК, а затем ОГПУ БССР, был двухэтажный особняк в центре города, ныне это здание находится по адресу улица Энгельса, 18, к которому после войны был пристроен жилой дом, прозванный в народе писательским.

Сюжет операции по задержанию Бориса Савинкова нашел свое отражение в сериале «Синдикат-2», снятому по книге Василия Ардаматского «Возмездие».
Вспомним также, что в 1967 году к 50-летию Октябрьской революции кинорежиссер Сергей Колосов снял художественно-документальный сериал по роману-хронике Льва Никулина «Мертвая зыбь», который назвали «Операция «Трест». Документальный детектив посвящен одной из самых блестящих операций советской контрразведки — заманиванию в СССР и аресту легенды английской разведки Сиднея Рейли.

Эти два фильма, на первый взгляд, ничто не объединяет. Только знатоки истории укажут на то, что Савинков и Рейли были компаньонами по борьбе с большевиками. Но за кадром этих сериалов в тени остается главный герой того времени — генерал Александр Кутепов, судьба которого и по сей день для многих остается загадкой.
Кутепов был главной мишенью советских контрразведчиков. Долго прокладываемая советскими чекистами дорога по заманиванию в Советский Союз лидера антибольшевистского движения в Европе успеха не принесла. Хотя для приманки Кутепова было сделано многое. Его эмиссары Захарченко и Радкевич не раз успешно тайно оказывались в СССР, и им была представлена мощная контрреволюционная организация «Трест».
Но и по сей день остается загадкой, как три столь разных человека — Сидней Рейли, Борис Савинков и Александр Кутепов — абсолютно не доверяющие друг другу, смогли найти то общее, определяемое словосочетанием «совместная борьба». Для Савинкова политический терроризм всегда был абсолютным смыслом жизни, для Рейли политический авантюризм был доходным бизнесом, и в конце века в России будет немало подобных примеров, о которых мы спорим до хрипоты и не находим логического ответа на многие вопросы. Как могло случиться, что русский офицер и патриот оказался в такой компании? Наверное, подобное возможно только в смутные времена. И если бы эта троица одержала политическую победу, их союз распался бы на второй день после их прихода к власти. А между тем им многое удалось — организация убийства посла Мирбаха, покушение на Ленина, подготовка и проведение мятежей против советской власти во многих регионах России. Для новой советской власти они были очень опасны, и если внимательно прочесть рассекреченные материалы конца 80-х годов прошлого века, то становится понятно, почему советские чекисты столь долго и упорно охотились за ними.
Похищение Александра Кутепова удалось только в 1930 году. Кутепов был не просто опасен для новой советской власти, он был самим олицетворением и лидером всего Белого движения того времени, находящегося в эмиграции.
…В истории Беларуси генерал Кутепов явного и заметного следа не оставил — во всяком случае, есть и такое мнение. Но есть и другое: белорусская история с начала ХХ века по 1917 год практически не написана. Современному поколению молодых людей это непонятно. Им трудно объяснить, почему и за что, в частности, события Первой мировой войны до сих пор не исследованы. Советское идеологическое табу на события столетней давности, опирающееся на идеологические предрассудки эпохи строительства коммунизма, не так легко преодолеть и сегодня, когда разрешено практически все и нет запретных тем для исследований.
Ведь на самом деле генерал Александр Кутепов — один из самых ярких и загадочных героев обороны Сморгони. Их было сотни тысяч, и о многих мы вряд ли что-либо когда узнаем. Но сегодня мы вспоминаем многих известных участников той героической обороны. Так уж получилось, что спустя столетие их известность связана во многом с другими событиями отечественной истории — революцией и Гражданской войной.
«Черный капитан», как называли Кутепова в Сморгони, до сих пор остается самой загадочной фигурой своего времени. Его мужество и отвага, поднимавшие солдат из окопов под Сморгонью во время Первой мировой войны, стали легендой. Кутепов был идеалом русского офицера: высокий, физически сильный, широкоплечий, он в совершенстве владел навыками штыкового боя и прививал эти навыки своим подчиненным. Его дальнейшая послевоенная судьба — загадка и сплошной парадокс того времени. Кутепов никогда не был карьеристом, хотя, как и любой военный, стремился к повышению по службе. Он просто понимал свой потолок — большая карьера ему не светила в силу несветскости, отсутствия связей, провинциальности. К концу жизни при традиционном раскладе в системе карьерной лестницы царской России он вполне мог стать либо пикулевским майором Потресовым из «Баязета», погибнувшим на одной из войн и оставившим своей большой семье пенсию и славу искреннего защитника своего отечества, либо лермонтовским Максимом Максимычем. Не окончив академию Генерального штаба, куда он не собирался и поступать, так как знал, что не возьмут, Кутепов вряд ли мог в мирной жизни продвинуться дальше командира батальона. А если бы вдруг ему повезло, то, послужив в гвардии в конце военной карьеры, он мог бы перейти в какой-нибудь провинциальный полк и стать его командиром. Потолок возможностей для своего сословия он знал и ко всему этому относился спокойно.
На сегодняшний день маятник общественного интереса к событиям Первой мировой войны качнулся в обратную сторону. Но, в отличие от советского периода, когда полное отрицание и поругание прежнего уклада жизни в царской России было возведено в догму, сегодня многие российские авторы резко двинулись в другую сторону — абсолютной реабилитации общественного уклада в стране тех лет. Не будь революции, а после нее Гражданской войны, страна бы все равно радикально изменилась. Первая мировая война изначально обнажила все пороки общественной системы, полное вырождение высшей бюрократии с ее маниакальным увлечением спиритизмом, оккультизмом, столоверчением и тому подобными вещами. А вдобавок ко всему практически весь «цвет» элиты Николая II, потеряв всякий стыд, практичсеки легализовал нетрадиционную половую ориентацию среди высших слоев господствующего класса. На исходе войны 38-летний немецкий философ Освальд Шпенглер, суммировав все, что видел, слышал и узнал, назовет это коротко и емко — Закат Европы. Эта фраза станет и названием его работы, подводившей итог не только самой жестокой мировой бойне того времени, но и поставит диагноз всему европейскому обществу той поры.

(Продолжение следует)