Как это было



ЯШКА

В своих мемуарах «Очерки русской смуты» генерал А.И. Деникин написал: «Что сказать про «женскую рать»?.. Я знаю судьбу батальона Бочкаревой. Встречен он был разнузданной солдатской средой насмешливо, цинично. В Молодечно, где первоначально стоял батальон, по ночам приходилось ему ставить сильный караул для охраны бараков… Потом началось наступление. Женский батальон, приданный одному из корпусов, доблестно пошел в атаку, не поддержанный «русскими богатырями». И когда разразился кромешный ад неприятельского артиллерийского огня, бедные женщины, забыв технику рассыпного строя, сжались с кучку — беспомощные, одинокие на своем участке поля, взрыхленного немецкими бомбами. Понесли потери. А «богатыри» частью вернулись обратно, частью совсем не выходили из окопов».
В том бою летом 1917 года при наступлении русских войск по линии Сморгонь—Молодечно, проводимом новым командующим Западным фронтом А. Деникиным, Мария Бочкарева была контужена и отправлена в петроградский госпиталь. Этот период для нее будет характерен и тем, что она возобновит свои встречи с Александром Керенским, знакомство с которым произошло у нее под Крево, когда Керенский приезжал «разагитировать» русских солдат. Она поведает ему о послереволюционной анархии в армии, о дезертирах, о роли солдатских комитетов, о повсеместных братаниях, о нежелании воевать... Мария Леонтьевна плохо разбиралась в политике, а уж тем более в расстановке политических сил того времени, и отчаянно просила передать командование жесткому Лавру Корнилову. За что на одном из митингов, когда вернулась на передовую после лечения, была объявлена корниловкой. Но все это будет потом…
Русская Жанна д,Арк, как называли Марию Бочкареву, родилась в 1889 году в семье Леонтия Семеновича и Ольги Елизаровны Фролковых. Их родная деревня Никольское расположена неподалеку от Новгорода. Когда ей было шесть лет, родители переехали в Сибирь, где правительство давало переселенцам наделы таежной земли. В восемь лет ей пришлось стать прислугой — ухаживать за грудным ребенком, а затем работать подсобной рабочей в лавке богатой еврейки. Вся семья жила на заработанные ею деньги. Кто она и чего достойна, девушка поняла очень рано. Однажды услышав рассказ о театре, Мария решила попасть на спектакль. Обратившись с просьбой к хозяйке дать 15 копеек на билет, она услышала: «Куда тебе, мужичка!». Слово «мужичка» перевернет все ее сознание и покажет с предельной откровенностью всю пропасть между богатыми и бедными для юной Маруси.
Эта бездна, проходившая по имущественному принципу, отделила ее и от первой ее любви. Живший по соседству и встречавшийся с 15-летней Марусей поручик Василий Лазов, когда дело зашло слишком далеко, предельно популярно объяснил девушке разницу между сыном дворянина и крестьянкой. Поручика перевели в другой город, а обида, больно ранившая сердце, заставила Марию выйти замуж за Афанасия Бочкарева.
С мужем она мостила в Иркутске дороги, сначала в тюрьме, а потом в университете. Ее назначают помощником десятника, незаурядные организаторские качества проявились у нее еще в юности. Муж тяжело переживал «повышение» жены, стал пить и постоянно попрекал связью с Лазовым. Мария бросает Афанасия и уезжает к сестре в Барнаул. Барнаульский период означал новый поворот в судьбе: болезнь, два месяца больницы, безработица... Через бюро по трудоустройству Бочкарева становится прислугой у некой Анны Петровны, оказавшейся содержательницей публичного дома в Сретенске. Узнав об этом, Бочкарева убегает от хозяйки и начинает жизнь с человеком, под именем которого она и войдет в историю.
Нового спутника жизни Бочкаревой звали Янкелем Гершевом Буком — он был еврей из крестьян Читинского уезда Чиронской волости. Основным его ремеслом была торговля краденым и грабеж на дорогах в бандах хунхузов. На грабежах и разбоях Янкель заметно разбогател. С Марией они смогли открыть мясную лавку, и женщина сама встала за прилавок.
Но и здесь жизнь не сложилась. В 1912 году Янкеля арестовали и отправили в тюрьму в Иркутск. Бочкарева открыто называла себя гражданской женой Бука и добровольно отправилась с ним в ссылку. Чтобы мужа не выслали в Колымск, Мария уступила сексуальным домогательствам якутского губернатора Ивана Крафта. Свою измену мужу она переживала тяжело, даже пыталась отравиться. Крафту настолько понравилась Бочкарева, что он выпустил Бука из тюрьмы и дал 500 рублей на новое обустройство мясной лавки — деньги по тем временам немалые. Однако Крафт не оставил свои домогательства. Узнав об этом от жены, Бук решил убить губернатора. Но покушение не состоялось, а Янкеля Бука выслали в дальнее якутское поселение. Бочкарева поехала за ним, она была единственной русской женщиной в этом якутском поселении. Вскоре отношения с Буком дали трещину — ревность его не знала границ. Он готов был по малейшему поводу убить жену. Через некоторое время его положили в больницу для лечения, а в августе 1914 года началась война.
В своих мемуарах, записанных журналистом Исааком Дон Левиным, Бочкарева вспоминала: «Мое сердце стремилось туда… Дух самопожертвования вселился в меня. Моя страна звала меня». Бочкарева решила уйти от Бука и отправиться воевать. В ноябре 1914 года она приняла решение завербоваться солдатом в армию. Сразу ей предложили вступить в Красный Крест, но она настаивала на своем. Адъютант командующего 25-м резервным батальоном, расквартированного тогда в Томске, чтобы отделаться от назойливой дамы, посоветовал ей отправить телеграмму императору Николаю II с просьбой решить ее вопрос. Телеграф в то время стоил безумно дорого. На последние восемь рублей (в то время метр ткани на женское платье стоил 40 копеек), Бочкарева отправляет телеграмму в Петербург. И к всеобщему удивлению получает положительный ответ на свою просьбу. Так излагает начало своей военной карьеры сама Бочкарева, хотя в архивах последнего русского царя и в его дневниках нет упоминания об этом.
Получив положительное решение из Петербурга, Бочкарева в праздничной одежде отправилась к командующему и получила направление в вольнонаемные солдаты 4-й роты 5-го полка 25-го резервного батальона. Ей, как даме, сделали исключение — разрешили ночевать дома. Разумеется, причина была проста — женских казарм не было, и на этот случай все смотрели как на некое временное недоразумение. Родители Бочкаревой были в шоке. Постоянные уговоры и слезы матери отказаться от затеи вынудили Бочкареву перебраться в казармы. Поначалу было нестерпимо трудно и непривычно: обстановка, окружение, еда. По неписанному правилу в русской армии солдаты давали друг другу прозвища. Мария на вопрос, как ее звать, вспомнив о Янкеле Буке, ответила: «Яшка».
В феврале 1915 года полк получил указание следовать в Полоцк, во 2-ю армию под командованием генерала Гурко. В армии Гурко все были в замешательстве: что делать с женщиной на передовой? Этот спор Мария  Бочкарева разрешила сама — она попросилась в бой. Через три дня после прибытия полка русские войска пошли в наступление. Немцы предприняли газовую атаку, и Бочкарева на руках выносила раненых с поля боя. За этот бой она получила первую награду. В своих мемуарах она особо отметит день 15 августа 1915 года — кровавый бой, когда позиции в течение дня несколько раз переходили из рук в руки. За этот бой она получила свой первый крест Святого Георгия IV степени. Зиму 1916 года Бочкарева провела в окопах, она сильно обморозила ногу, врачи настаивали на ампутации, но она категорически отказалась. Бочкарева чудом выздоровела, а весной была серьезно ранена в бою. Лишь к началу июня она смогла поправиться. Но смерть повсюду гонялась за ней — в первом же бою в июне ее отбросило взрывной волной. Результат был печален: повреждение позвоночника и полная неподвижность. Но жизнь не отпускала Бочкареву, она выздоровела и сразу же заявила докторам, что опять собирается отправиться на фронт.
Из всех напастей и перипетий Бочкарева вышла совершенно новой, изменилось и отношение к ней окружающих. Ее возвращение на боевые позиции было встречено с радостью, как со стороны солдат, так и офицеров. Командир полка представил ее к кресту III степени, трем нарукавным нашивкам и повышению в звании до старшего унтер-офицера. А в подчинение ей был дан взвод из 20 мужчин. Во время одной из разведок взвод Бочкаревой взял двух «языков» из высокопоставленных немцев, за что Бочкарева была представлена к медали и двухнедельному отпуску.
Возвращавшиеся из отпусков солдаты привезли на передовую весть о свершившейся революции в Петрограде. Командир полка, собрав личный состав, зачитал Манифест об отречении императора от престола и Приказ № 1. Ликование солдат на фронте не знало предела, митинг шел за митингом, начались массовые братания с немцами. Яростное выступление Бочкаревой против братаний с немцами и агитации за начало Гражданской войны чуть не стоили ей жизни. Но это же  выступление привлекло внимание участвующего в митинге председателя Государственной думы Родзянко. И дальнейшие события в жизни Бочкаревой развиваются стремительно — она едет в Петроград. Встреча идет за встречей: с Родзянко, Брусиловым, Корниловым, Керенским. Керенский запомнил ее под Крево. И напоминание Родзянко вызвало у него жгучий интерес. Единственный документ, подтверждающий это, — ее биография, надиктованная Исааку Левину. До сих пор остаются вопросы, правда ли все это. Правда! Мемуары Антона Деникина — подтверждение тому. Смятение от прочтения биографии Бочкаревой имеет свою основу. Казалось бы, ей не за что любить царскую власть, а тем более ее защищать. Но если бы не Первая мировая война, она вряд ли бы состоялась. Ее характер, вся ее жизнь — для экстремальных ситуаций.
Родзянко настолько был поражен Бочкаревой, что в Петрограде представил ее солдатским делегатам, собравшимся на сессию в Таврическом дворце. Там и пришла к ней в голову идея создать женский батальон смерти. Этот план она обсуждала с генералом Брусиловым и получила аудиенцию у Керенского. У революционно настроенных женщин желание завербоваться в армию было так велико, что выделенного помещения для формирования батальона в Доме инвалидов не хватало. Просьба Бочкаревой о новом помещении была удовлетворена, она получила здание Коломенского женского института. Две тысячи заявлений легли на стол учредителям женского батальона с просьбой о зачислении.
Батальон отправился на передовые позиции 23 июня 1917 года в восемь часов вечера с Варшавского вокзала, платформы № 23. Он получил приказ следовать в 172-ю дивизию, расположенную в деревне Белая. Но прежняя атмосфера в русской послереволюционной армии вновь напоминала ей о пережитом: дезертиры, агитаторы большевиков насмехались над женщинами-солдатами, комитетчики не давали стрелять в «братьев по классу», развернувшееся наступление, задуманное Деникиным, захлебнулось в дискуссиях о главных врагах — буржуях.
Женский батальон смерти Марии Бочкаревой шел в наступление на немецкие позиции летом 1917 года в районе деревни Богуши Сморгонского района недалеко от Крево. В память о погибших защитницах родины стараниями местных властей по инициативе местных краеведов там построен скит, а писатель Борис Акунин один из своих романов серии «Смерть на брудершафт» посвятил воинам батальона Бочкаревой и назвал его «Батальон ангелов». 
В наступательных боях Бочкарева была сильно контужена и отправлена на лечение в Петроград. Вернувшись на передовую, она снова попала в «котел страстей». Здесь ее застала новость о свержении Временного правительства во главе с Керенским.
Яшка получила приказ отправиться в Красное село — на поддержку Керенскому. Переговоры Бочкаревой с эмиссарами Временного правительства закончились решением о расформировании батальона и выдаче женщинам новых гражданских документов и белья.
А в начале 1918 года председатель Георгиевского комитета вызвал Бочкареву телеграммой в Петроград и поручил ей установить нелегальную связь с Корниловым. Одетая в платье сестры милосердия Бочкарева с поддельными документами через Царицын пробралась в Новочеркасск, а оттуда по поручению Корнилова отправилась в Америку просить помощи для борьбы против Советской власти. В Америке Мария Бочкарева оказалась 13 мая 1918 года. 31 мая она встречается с государственным секретарем Р. Лансингом и военным министром Беккером, а затем 10 июля состоялась ее знаменитая встреча с президентом США Вудро Вильсоном.
Дошедшей до нас биографией Марии Бочкаревой, известной больше как книга воспоминаний «Яшка: моя жизнь крестьянки, офицера и изгнанницы», мы обязаны встрече легендарной русской женщины с журналистом Исааком Дон Левиным в июне 1918 года. Суфражистки Э. Панхерст и Дж. Гарриман пригласили известного журналиста написать биографию русской Жанны д,Арк. К концу лета 1918 книга была подготовлена к печати, а в следующем, 1919-м, году одновременно вышла в Нью-Йорке и Лондоне. Последние известия о пребывании Бочкаревой в США датируются 17 июля 1918 года, когда она встретилась с группой сенаторов и настойчиво высказывалась за отправку военной экспедиции в Россию.
После Америки Бочкарева на транспортном корабле отправилась в Англию. В августе 1918 года она была уже в Туманном Альбионе и сразу же нанесла визит Эмили Панхерст в Манчестере. На деньги этой суфражистки она и жила в Лондоне, и благодаря ее хлопотам у Марии Леонтьевны состоялась встреча с королем Георгом V. Уже в конце августа, а точнее, 27 числа она прибыла в Архенгельск, а 29 августа выступила на митинге, призвав солдат встать на сторону Антанты в борьбе против немецкого ига. В сентябре состоялась ее встреча с генерал-губернатором и командующим местными белыми войсками генералом В. Марушевским, предложившим ей сразу организовать мужскую добровольную ячейку. Но она жестко заявила, что «боевого дела» в гражданской войне не примет. Между Бочкаревой и генералом произошло столь бурное объяснение в нелитературных терминах, что Бочкареву посадили на семь суток под домашний арест. С мужчинами она больше дел иметь не хотела.
Не получив поддержки  в создании  женских батальонов, Бочкарева срочно уехала в Шенкурск, пытаясь привлечь на свою сторону крестьян. Но, увы, это было не ее дело. Она  ничего не понимала в политике, да и политики отвергали ее. Крестьяне Шенкурского уезда неодобрительно относились к Бочкаревой и ее призывам на митингах, угрожали в случае повторного появления просто убить ее. Появление Бочкаревой в союзническом штабе в Шенкурске также не вызвало восторга, американских и британских офицеров коробило то, что она курила пачками сигареты, жевала табак, докучала всем, показывая шрамы от ранений, и «напивалась не меньше мужиков».
В ноябре 1918 года состоялась встреча Бочкаревой с командующим вооруженными силами союзников на Севере генералом
У. Айронсайдом. Бочкарева жаловалась ему, что Временное правительство Северной области отвернулось от нее. Не умея читать и писать, она не может обратиться за помощью. Британский генерал посочувствовал даме-романтику с «поседевшими волосами, выглядевшей старше своего возраста, чье широкое безобразное рябое лицо и коренастая фигура выдавали восточное происхождение», и отправил ее в Архангельск.
Что правда, то правда — мужчинам с Бочкаревой было тяжело. Позднее Марушевский писал: «Госпожа Бочкарева явилась ко мне в офицерских погонах и форме кавказского образца… Результатом этого визита был мой приказ о немедленном снятии военной формы с этой женщины». Возмущенная этим приказом от 27 декабря 1918 года Мария Леонтьевна обратилась к новому генерал-губернатору и главе Временного правительства Северной области Е.К. Миллеру с просьбой о помощи. В апреле 1919 года Миллер принял решение выдавать ей ежемесячно 750 рублей вплоть «до выезда в Сибирь».
«Избавиться» от Бочкаревой Временному Северному правительству удалось только в июле 1919 года. Генерал-губернатор приказал дать бесплатный проезд до Оби и выдать деньги на пароход капитана 1-го ранга Б.Вилькицкого, отравляющийся с экспедицией в Карское море. 19 августа Яшка покинула Архангельск на пароходе «Колгуев». 19 октября, ровно через два месяца, экспедиция прибыла в Томск.
Застав родителей в крайне бедственном положении, Бочкарева решила поехать к адмиралу А.Колчаку с просьбой об отставке и пенсии. 10 ноября в Омске состоялась ее встреча с Верховным правителем России. Но эта встреча закончилась не отставкой и пенсией, а просьбой Колчака сформировать женский добровольческий санитарный отряд имени поручика Бочкаревой. За два дня она сформировала новый отряд в составе 200 человек, прикомандированный к Добровольческой дружине Святого Креста и Зеленого Знамени. Но это было совсем ненадолго — под ударами Красной Армии Колчак покинул столицу «белой Сибири», передав санитаров врачу госпиталя. Бочкарева после безуспешной попытки встретиться с адмиралом возвратилась в Томск.
Советскую власть в Томске Мария Бочкарева встретила спокойно. В январе 1919 года она сама явилась к коменданту города, сдала ему револьвер и предложила свои услуги. Но от ее услуг новая власть отказалась, предварительно взяв у нее подписку о невыезде.
7 января 1920 года Марию Леонтьевну арестовали и посадили в тюрьму, а в марте перевели в Красноярск. 21 апреля 1920 года было вынесено постановление: «Для большей информации дела, вместе с личностью обвиняемой, направить в Особый отдел ВЧК в г.Москву». 15 мая это постановление было пересмотрено и принято новое решение: Бочкареву расстрелять. На обложке уголовного дела синим карандашом была сделана надпись: «Исполнение пост. 16 мая».
Наверное, кто-то очень торопился избавиться от этой неугомонной и незаурядной женщины. Ей было что рассказать, но было ли это приятно слушать многим известным политикам первой величины того времени, утверждать не берусь...