Это интересно

№14 от 05 апреля 2012 года

Статья

Комментарии (0)

На родине Мицкевича

В конце сентября прошлого года восьмичасовая радиопостановка на ВВС романа Василия Гроссмана «Жизнь и судьба» взбудоражила английское общественное мнение. Стараниями Брана Кеннета одна из самых сложных, противоречивых и искренних книг о Второй мировой войне обрела второе дыхание.
Это сложный роман. Многие его не без основания сравнивают с «Войной и миром» Льва Толстого. И не по причине выбранной автором эпической формы: на фоне Сталинградской битвы разговор идет о сути происходящего в нашем столь большом и одновременно маленьком мире. Отдельной строчкой через весь роман идет тема Холокоста. Она выходит за рамки страданий еврейского народа. Автор, этнический еврей, задается вопросом: что произошло со всеми нами в ХХ веке?
Через пятьдесят лет после запрета романа в Союзе он нашел свое второе дыхание в Туманном Альбионе. Пророчество второго человека в КПСС Михаила Суслова не сбылось — роман был опубликован не через 200-300 лет. Впервые в СССР он был опубликован в 1988 году В Таллинне. Не в самом лучшем тогда издательстве, в мягком переплете. Но сразу же стал событием среди читающей публики.
Типичное белорусское местечко

Новогрудок был основан князем Киевской Руси в ХI веке как крепость для защиты границы от нападений кочевых племен и тевтонских рыцарей.
Первые письменные упоминания о проживавших здесь евреях относятся к 1484 году. Они с тех времен составляли наиболее крупную общину в этом городе. История совместного проживания евреев и белорусов насчитывает уже более пятисот лет. Или насчитывала? Десять лет назад книга А.Солженицына, посвященная еврейскому вопросу, «Двести лет вместе» привлекла особое внимание всех читающих на постсоветском пространстве и была переиздана многими издательствами.
Соприкосновение еврейского населения с российским государством началось после исторической встречи в Могилеве Екатерины II с прусским королем Иосифом. Встречи, на которой был предопределен третий раздел Польши. Екатерина II, познакомившись с новыми подданными на белорусской земле, приняла единственно мудрое решение — оставить все как есть. Немецкая педантичность подсказывала российской империатрице практическую полезность принятого решения — привитие экономической ментальности.
Обратной стороной процесса стало принятие решения о черте оседлости. За множеством философских и культурологических измышлений зачастую из-под внимания пишущих и говорящих уходит тот факт, что черта оседлости есть банальный лоббизм торгового и промышленного капитала в российской империи того времени. А после убийства Александра II антисемитизм обрел и государственную поддержку. Но на белорусской земле так и не прижился.
В исследованиях, посвященных Петру Столыпину, не описан краткосрочный период его деятельности на посту гродненского губернатора. По моему глубокому убеждению, из Гродно он уехал в твердой уверенности решения не только экономических проблем зарождающегося капитализма в России, но и решения национального вопроса. Отдельным пунктом плана реформ Столыпина была отмена черты оседлости. Эту отмену он рассматривал как кадровый шлагбаум на пути будущей революции в России.
Евреи — лакмусовая бумажка для любого государства. Наверное, так уж устроена национальная психология этого народа, что они живут только на той земле, где им хорошо. Невзирая на материальные выгоды. Я понимаю, что так не говорят и не пишут. Но так думают. Науке известно многое, но не все. Есть вещи, которые существуют сами по себе. Давно замечено, что в государствах, где наблюдался массовый исход еврейской части населения, со временем наступал экономический упадок и социальные катаклизмы.
Новогрудок — типичное белорусское местечко до начала Второй мировой войны. Между 1880-м и 1924 годами из России уехали 2 378 000 евреев, в том числе 4 500 — из Новогрудка. Американские еврейские газеты того времени приглашали евреев из Новогрудка переехать на новую родину и обещали прислать им деньги на дорогу.
В 1897 году в Новогрудке была перепись населения. Из 13 636 жителей 8 137 были евреями.И сейчас это типичное белорусское местечко. Но в нем есть своя особенность.

Особые евреи?..

Местечко — понятие чисто белорусское. Еще в середине 70-х годов прошлого века драматург Андрей Макаенок посвятил разъяснению этого понятия не одну статью. Это не город и не деревня. Со своим особым менталитетом и темпом жизни. Все это объясняется просто: удивительное смешение культур — белорусской и еврейской — давало особую атмосферу всей жизни небольших поселений. И все это касается практически всей территории Беларуси, начиная со столицы — Минска.
Когда я слышу об «особости» того или иного местечка, всегда улыбаюсь. Не хочется обижать людей, объясняя, что это просто провинциальный патриотизм. Но в Новогрудке все было иначе. Все началось с гимназии, носящей имя Тевье Бельского. Ответ на мой вопрос, кто это такой, чем известен и за что почитаем местными жителями, оказался и простым, и довольно сложным.
8 декабря прошлого года стало не только датой 20-летия Беловежских соглашений, последствия которых мы и сегодня ощущаем, но и скорбным 70-летием первого массового расстрела евреев в Новогрудке.
Понедельник 8 декабря 1941 года для многих евреев Новогрудка оказался не только «черным», но и последним днем жизни. Рано утром приехали грузовики с эсэсовцами и секретной полицией. Вышел старший по званию и приказал всем евреям построиться. Семьи должны были стоять вместе. Короткий взмах рукой человека в форме идти налево или направо означал не просто движение. Он означал жизнь или смерть.
Для 4500 человек этот день стал последним. В несколько этапов их погрузили на машины и отвезли в Скрыдлево. Здание бывшего Воеводского суда в родном городе оказалось для них последним жизненным причалом. Они шагнули в вечность.
Еще много лет назад Тамара Вершицкая стала собирать документальные свидетельства очевидцев того дня. Со многими она встречалась в Израиле, США и Англии. Она рассказывает, что каратели обязали одного из евреев вести счет убитым. На цифре 2900 он запнулся. Что было дальше, неизвестно, сошел ли он с ума или стал 2901-м казненным.
Тамара Вершицкая — полиглот, филолог, специалист по творчеству Адама Мицкевича. О Мицкевиче знает практически все. С лукавой улыбкой она заметила: «У нас особые евреи». И пристально посмотрела на меня. В народе это называется: «Держите взгляд». И после недолгой паузы заметила: «Это не дань местному патриотизму. В Новогрудке был самый большой партизанский отряд Тевье Бельского. Это и есть та особенность. Он спаситель многих новогрудских евреев. История побега из гетто — не сказка. Это из области невозможного, но так было».
Тевье Бельский — легенда Новогрудского и Кореличского районов. Многочисленная семья Бельских жила в деревне Станкевичи. Отец Давид, мать Бейли, девять братьев и две сестры. Владели несколькими гектарами земли и водяной мельницей. Этим и кормились. Тевье родился еще до революции, в 21 год, в 1927-м, его призвали на военную службу в польскую армию.
Его природная интуиция была феноменальной, он четко определял, с кем можно иметь дело, а с кем нет. Асаэль был младше Тевье на два года, Зусь — на четыре. Самый обаятельный и младший — Арчик — родился в 1928 году. 8 декабря 1941-го стал переломным днем в их жизни. В этот день были расстреляны родители, пять братьев и две сестры. Оставшиеся в живых четыре брата скрылись в лесу. Выход был один — создать свой партизанский отряд.
Сразу же после войны, эмигрировав в числе первых переселенцев на историческую родину в Палестину, Бельский просто и ясно рассказывал, о чем он думал в 41-м. Он должен был спастись сам, спасти свою семью и помочь спастись тем, кто этого захочет. Отряд Бельского насчитывал 1200 человек. Но это был первый и единственный национальный партизанский отряд.
В отряде был детский сад, лазарет, шорные и портняжные мастерские, жестянический цех, хлебопекарня. И даже колбасный цех. За весь период боевых действий потери отряда составили всего 50 человек. При активном ведении боевых операций разведка и система связи с местным населением являлись приоритетом. Все операции тщательно готовились.
В 35 лет Бельский силой своей интуиции, желания жить поставил на первое место собственное «Я», чтобы через самое короткое время прийти к «МЫ». Мы — евреи, мы должны выжить, мы люди. У Бога нет второго сорта. Он сделал то, на что были неспособны герои романа Гроссмана. Гроссман так и не нашел ответ на вопрос: как люди могли без сопротивления добровольно идти на казнь? Через тридцать лет Голда Меир даст ответ на этот вопрос. Но это будет другая история.
Бельский не искал прижизненной славы. Он понимал и говорил прямо, что сделанное им оценят только после его смерти. Откуда столько философской мудрости было в сельском молодом мужчине, понять трудно. Наверное, это генетическая память и желание не просто жить, а жить по-человечески.
Некоторые говорят, что отряд Бельского был одним из самых жестоких. Не берусь судить. Я не знаю, как бы я повел себя на его месте, понимая что прозвучавшая пулеметная очередь убивает невдалеке твоих близких, видя, как со здания воеводства с третьего этажа сбрасывают младенцев. Если бы не сошел сума, то озверел бы. Это уж точно. А если честно, то мне, как автору, позволено иметь субъективное мнение. Золотое еврейское правило — говорить с каждым на его языке, за подлость жестко наказывать мерзавцев — актуально и сегодня.

Дорога жизни

В истории еврейского сопротивления на вопрос, почему не бежали, не сопротивлялись, есть один простой и лаконичный ответ. Бежать было некуда.
В Новогрудке все было иначе. Когда люди узнали, что есть куда бежать, начали рисковать. Но одиночные побеги были опасны как для самих бежавших, так и для оставшихся в гетто. Расстрелы заложников стали повсеместным правилом. Да и сама территория гетто тщательно охранялась.
Решение о побеге было принято одно и для всех: строить подземный тоннель. Его план составил Берл Йоселевич. К работе приступили сразу. На общем собрании было решено проходить не менее двух метров в день. Созданный комитет по рытью тоннеля собирался два раза в неделю. О его строительстве в лагере знали все.
Портной Сосновский сшил 60 мешков для сбора грунта. Выкопанная земля вначале складировалась на чердаке. Копать в темноте было трудно. Даже в жилых помещениях не было освещения. Но лучший в районе электрик Руковский провел в тоннель электрический свет. «Тренировал» Руковский и немцев: за все время рытья тоннеля на территории гетто часто гас свет. На время побега решено было полностью обесточить лагерь. Для перевозки грунта столяр из Кореличей Школьник сделал тележку. Для меня и сегодня непонятно только одно: все гетто на протяжении четырех месяцев знало о строительстве тоннеля для побега. И никто, подчеркиваю, никто не соблазнился выжить за счет другого. Тайна, о которой знали все, осталась для немцев все-таки тайной. Поразительна национальная да и чисто человеческая солидарность. Все — от мала до велика — не поддались низменному соблазну.
Но все хорошо только в планах. В конце лета с полей была убрана пшеница. Бежать в открытое поле бесполезно. Строительство решили продолжить и вывести тоннель за пределы холма. Дорога жизни из 100 метров превратилась в дорогу жизни из 250 метров. И в дополнительных полутора месяцах работы.
Побег назначили на 26 сентября 1943 года. Темная ночь, прожекторы отключены. Из оцинкованной крыши достали гвозди, чтобы создать естественный шум. 120 человек спустились в тоннель. И пошли…
А дальше была жизнь в отряде, боевые действия против немцев для тех, кто мог воевать, и освобождение. Память об этом навсегда осталась в сердцах тех, кто выжил. Практически все уехали в Палестину и основали общество евреев Новогрудка.

Чтобы помнили

В 1998 году в Англии вышла книга Джека Кагана и Дова Коэна, посвященная этим событиям. Они из немногочисленного числа выживших.
Отцы авторов — родные братья, их матери — родные сестры. На перекрестке судеб эти два брата живут и сейчас. Их мемуары очень субъективны, очень искренни. Рассуждения о жизни в Новогрудке, который после присоединения Западной Беларуси к БССР стал советским. Непонимание экономического образа жизни в новой стране. Детские наивные вопросы, почему элементарная торговля является спекуляцией и почему за нее можно попасть в тюрьму. А это был единственный источник пропитания для юношей.
Книга является документальным свидетельством уникального случая еврейского сопротивления, который не имеет аналогов. Новогрудский феномен многим непонятен. Его объяснение лежит в плоскости исторической психологии того времени. Все новогрудские евреи тогда прежде всего считали себя жителями этого города, а потом уже евреями. У этого феномена есть и свой автор — Адам Мицкевич. Все его земляки жили в тени творчества либерального поэта. Еще в переписи 1939 года большинство новогрудчан на вопрос о своей национальной принадлежности отвечали: местные.
Джек (Идель) Каган — это отдельная история жизни человека. Он пытался бежать не один раз. И неудачно. Свалившись в прорубь во время побега, отморозил ноги. Зубной врач ампутировал ему пальцы на ногах. Год он лежал без движения на нарах, год не мылся, раздавливая обессилевшими пальцами «живность» у себя на теле. Но в последний момент нашел силы встать и пойти вместе со всеми. В своей книге с потрясающей ироничностью и с юмором отвечает на вопрос, что дало ему силы: «Я хотел знать, чем все это закончится».
Через много лет на открытии Музея Еврейского сопротивления в Новогрудке в 2007 году Каган скажет: «Это могло быть только здесь и нигде в другом месте».
Два года назад в Голливуде Эдвардом Цвиком был снят фильм «Вызов», посвященный Тевье Бельскому и партизанскому отряду, который он возглавлял. Этот режиссер известен фильмами «Последний самурай» и «Кровавый алмаз». «Вызов» я посмотрел. При всех достоинствах игры Дэниэла Крэйга, исполнителя роли Тевье Бельского, фильм оставил сложные впечатления. Ментальность, историческую психологию того времени, психологию места события (если такое выражение уместно) можно передать, только снимая непосредственно на месте события. Пересказ через «третьи руки» дает сбой, не проглядывается масштаб и мощь события. В русской версии в аннотации к фильму указано, что рассказ идет о жизни четырех братьев с территории оккупированной Польши (!), сбежавших от преследования евреев в белорусские леса. Что это значит?
Мы не двести, а более пятисот лет живем вместе. У нас общая история, общая культура и многовековой опыт совместного проживания. Много это или мало? Ответ у каждого свой.