Помним! Гордимся!

№19 от 07 мая 2020 года

Статья

Комментарии (0)

Колесо фортуны танкиста Моисеева

Вот уже 20 лет он работает над мемуарами «о себе и вокруг себя». Назвал их скромно «Судьба солдата». Он верит в провидение. И как в нем сомневаться, если Андрей Семенович Моисеев вернулся живым с двух войн – Великой Отечественной и Корейской. Горел в танке, четыре раза был ранен…

Чтобы помнили

Андрей Семенович – активный, жизнерадостный и общительный. И это в его 95! «Меня считают оптимистом. Я никогда нос не вешаю», – замечает на мое восхищение ветеран.

На время пандемии он ушел в «подполье» – закрылся в своей могилевской квартире. Соблюдает все правила самоизоляции. Потому мое знакомство с танкистом Моисеевым произошло по телефону.

«Как Лев Толстой, долго пишу и много раз переписываю, – смеясь, замечает Андрей Семенович. На восемь с половиной лет ему пришлось отложить ручку и тетрадь: заболела любимая жена Анна, необходимо было за ней ухаживать. – Эти воспоминания – для родных, чтобы они меня помнили. О хорошем и плохом пишу. Вначале предупреждаю: если кто-то будет читать и не поверит, что это было именно так, у меня есть доказательства. Пишу о том, что видел».

О главных испытаниях, которые выпали на долю механика-водителя танка Т-34, солдат Моисеев поведал и читателям «7 дней».

Каждый бой – крещение

22 августа 1942 года, через пять дней после 18-летия, Андрея Моисеева призвали в Рабоче-крестьянскую Красную Армию. Молодого бойца направили в учебный танковый полк, где он в ускоренном порядке осваивал профессию механика-водителя танка Т-34. 16 октября 1942 года принес воинскую присягу на верность Родине. А 25 ноября уже оборонял Сталинград.

«Это был ад. Город весь в огне, дыму, копоти. Земля дрожала. Танки подпрыгивали, – и через много лет ветеран отчетливо видит картинку этих боев. – Первый раз меня крестили в церкви при рождении, а второй – огнем под Сталинградом. На войне что не бой, то крещение».

Что за головешку принесли?

1943-й  был одним из сложных: в танке сгорел друг-земляк Гриша Безруков, сам чудом остался жив, его спасая, был ранен, контужен, чуть не получил пулю в голову от своих же, вынес c поля боя командира танка…

Это произошло на территории Запорожской области.

«Я был в 20 метрах от танка Гриши. Видел, как он показался из люка и медленно опустился обратно. Думаю: запрыгну на танк, правой рукой схвачу друга за шиворот и вытащу. Только наклонился над люком, как случился выброс пламени мне в голову, лицо, грудь. Легкие обжег, потерял сознание и свалился на землю».

Дальше механика Моисеева спасали члены команды. Из их рассказа знает: раздели догола, потому что промасленный комбинезон зажегся. Пламя сбивали землей. Уложили на коврик для ремонта танка и отнесли в санбат. Врач возмутился: «Что вы мне головешку принесли?».

Андрей Семенович мог быть похоронен в лесополосе вблизи деревни Михайловка Запорожской области. После фашистского артобстрела от деревьев остались только высокие пеньки, много техники погорело и солдат погибло. Моисеева взрывной волной сбросило с танка. Спиной ударился о дерево. Заключение медиков: поврежден позвоночник, сломаны левая ключица и два ребра, кость левой ступни, а левое ухо надорвано.

Он мог навсегда остаться в Румынии. От шальной мины несколько солдат убило, кого-то тяжело ранило, а у Андрея Семеновича осколок лишь касательно задел грудь. В медсанбате ему скажут: на пять сантиметров правее – и прямо бы в сердце.

До сих пор холод металла чувствую

Летом 43-го в боях за Донбасс танк Моисеева подбили, нужно было заменить пушку. На линии фронта заприметили сгоревший Т-34 с исправной пушкой. Надо было его на глазах у немцев эвакуировать.

«Вечером выехали с командиром Алебаевым на задание. Не доезжая метров сто до танкового рва, заглох двигатель, – вспоминает события той роковой ночи ветеран. – Обнаружил обрыв тяги, которая присоединяется при помощи пальца, шайбы и шплинта, самой маленькой детальки в танке. Ее и не было. Я человек запасливый, проволокой зашплинтовал. Экипаж был возле танка. Командир позвал меня. Как в ночи, передо мной возник ниоткуда незнакомый капитан. Он стал на меня кричать, угрожать: «Я тебя застрелю, ты не хочешь выполнять приказ». И слова не дает мне сказать в ответ. Ствол пистолета к носу приставил. До сих пор холод металла оружия чувствую. Наш командир Алебаев ударил капитана пистолетом по уху и с презрением на него: «Ты, гадина, тыловая крыса». Эти слова я хорошо запомнил. Я дрожал. Тогда он мне спас жизнь. А через несколько месяцев я его защитил. Как не поверить в судьбу?» – замечает философски Андрей Семенович.

Трижды похороненный

В 1943-м родителям Моисе-ева пришло уведомление, что их сын Андрей пропал без вести.

«Наш танк в бою подбили. Когда вылезал из отделения управления, под собой почувствовал что-то мягкое. Потрогал, а это командир Алебаев. Он был ранен: вся голова и грудь в крови. Вытолкнул его на башню, оттуда на землю. Идет бой. Вижу лощину с небольшим кустарником. Туда и перетащил его по-пластунски. Темнеть начало. Слышен каждый шорох. Немцы на нашу опушку ходят оправляться. Дрожу. Боюсь. Прошло двое суток. На третьи наши танки пошли в наступление, нас освободили».

На фронте такой порядок: перед боем и после него делают учет личного состава. «Где Алебаев и Моисеев?». Никому не известно.

Родные его оплакивали трижды. Первый раз, когда Андрею было 15 лет. Парнишка сбежал из села Каменка Нижегородской губернии в город Горький, не мог больше терпеть голод и изнурительную работу. Семья была большая – семеро детей, Андрей – шестой.

А последний раз, когда от Андрея Семеновича с 1950-го по 1952-й весточек не получали. В это время он принимал участие в войне в Северной Корее.

Домашний музей

В домашнем музее Андрея Семеновича – около 50 предметов. Среди них – серебряный портсигар. «Он как орден», – коротко объясняет ветеран.

Конец 1945-го. В Карпатах бандеровцы хотели взорвать туннель, через который должен был пройти танковый полк, где служил Моисеев. Андрей Семенович предотвратил взрыв, все остались живы. Командир полка вручил ему серебряный портсигар, заметив: «За проявленное мужество, за самоотверженность, за спасение личного состава, боевой техники объявляю Вам благодарность. Надо было бы вас наградить орденом, но ввиду того, что война закончилась, награждаю серебряным портсигаром».

Еще одна дорогая реликвия – новый меховой танковый шлем. В подарок получил его при увольнении из рядов Вооруженных Сил с пожеланием: «Чтобы и на гражданке чувствовал себя танкистом».

«Тогда же на прощание в Марьиной Горке я целовал святыню – полковое знамя. Первый раз я это делал перед Яссо-Кишиневской операцией. Весь полк тогда стоял на коленях, мы целовали знамя и давали клятву: «Победить!» И сделали это. У меня в Могилеве было 19 друзей-ветеранов. Остался я один», – замечает с грустью Андрей Семенович и дает наказ: на земле так неспокойно. Нельзя допустить войны. Нужно бороться за мир».

Фото из архива Андрея Моисеева