Правило глагола

№4 от 25 января 2018 года

Статья

Комментарии (0)

В подвале тайном Валерия Слаука

Валерий Слаук – лауреат Госпремии, обладатель медали Франциска Скорины и множества других престижных наград. Буквально несколько недель назад он удостоен специальной премии Президента деятелям культуры и искусства, которую вручил Александр Лукашенко.

В мастерской, где беседуем с ним за жизнь, родились те самые знаменитые иллюстрации к хрестоматийному двухтомнику «Белорусский фольклор», к любимым сказкам «Вдовий сын», «Филипка-сынок», «Аленка», к книгам «Айвенго» Скотта, «Черная мельница» Брезана, «Шляхтич Завальня»  Барщевского, «Вясна ўвосень» Короткевича.

Журналисты часто сравнивают его с Марком Шагалом и Альбрехтом Дюрером. Сам же художник не раз в разговоре подчеркивал, что гениальные работы всегда влияют на творчество. Недаром Пабло Пикассо якобы однажды произнес фразу: «Хорошие художники копируют, великие художники воруют». Поэтому Слаук творит в свое удовольствие на протяжении более тридцати лет, не думая ни об ассоциациях, ни о перекличке поколений. 

Полевые русалки, летающие рыбы, опята величиной с динозавра… А еще сонм чудищ носатых, громадных, колющих, кусающих, нелепых, странных, пугающих… Графический мир Слаука одновременно притягивает и отталкивает. Но, в конце концов, переборов страх, ты знакомишься с ними ближе и ближе, и они становятся частью твоего иллюзорного мира, игрой воображения, светлыми реминисценциями детства.

Возникать

Постоянно спрашивают, откуда у тебя возникают эти таинственные и мистические образы. А я сам этого не осознаю. Я много читаю. Видите, какая богатая библиотека в мастерской? Не представляю, какое количество жизней в концентрированном виде прожил. Когда много читаешь, происходит не то чтобы избавление, реализация накопленного опыта, освоение художественного мира, рождаются образы, метафоры, аллюзии…  Только избавляешься от одних – на очереди уже другие эстетические объекты. Удивлюсь, как это все еще из ушей не лезет. Многие образы проникают в подсознание и застревают там надолго и до поры до времени «спят сном силы и покоя». 

Болеть

В 14 лет со мной произошел несчастный случай. Нашли с мальчишками где-то старую коробку передач, то ли от машины, то ли от трактора. Раскручивали ее, а потом по очереди хватали руками за шестерни, пытаясь их остановить. Выясняли таким образом, кто сильнее. Вот и я постарался – оторвало палец правой руки. От шока даже боли не почувствовал. Только потом, в больнице, когда сделали местный укол, почувствовал боль. Рана долго заживала, махнешь слегка рукой – кровоточит. Маме посоветовали обратиться к бабке, местной знахарке. И она рекомендовала народный рецепт: смешать сок алоэ с медом. От такого компресса и зажило все буквально в течение недели. Пробовал обходиться левой рукой, не получилось. Сегодня вполне хватает и этих четырех пальцев. Думаю, если бы сейчас тот, потерянный, отрос, мешал бы работать. 

Плакать

Мы с мамой были очень дружны по жизни. Умерла она в 93 года. Похоронена в деревне Заброденье, что неподалеку от Жодино. Когда приезжаю в наш деревенский домик – покормить своих собак, погулять по лесу, подышать воздухом, – вначале всегда иду к ней на кладбище. Вообще, я никогда не плачу, но там слеза прошибает. Воспоминания как нахлынут, причем самые разные… И светлые, и не очень… Отца моего старшего брата репрессировали, мама стала женой врага народа… Помню, как жили без денег, как с трудом выхлопотала она пенсию, как скромно питались… До сих пор, как у собаки Павлова, вызывает слюну селедочка с луком и постным маслом. А еще нравится картошка вареная, дешевая бочковая камса. Мама научила меня шить на машинке, из лоскутков одежды у меня рождались интересные куклы, правда, потом их у меня отбирали.

Читать

В школе, где мама работала техничкой, была хорошая библиотека, и она приносила оттуда книги. Много книг, самых разных… Мать зажигала керосиновую лампу и читала мне гоголевские «Ночь перед Рождеством», «Вий», «Вечера на хуторе близ Диканьки».

Кода мама уходила на ночное дежурство, становилось страшно одному: накрываюсь с головой и кажется, что все эти книжные чудища поблизости где-то обитают, вот-вот и до меня доберутся. 

Путешествовать

Побывал во многих странах. Особенно запомнилась поездка в Ирак в бытность СССР. Направили туда по линии союза художников вместе с тремя моими работами. Поскольку между Ираном и Ираком тогда шла вялотекущая война, нас возили по стране в сопровождении военных джипов. Нашей делегации показали библейские места, музей, где хранилось огромное количество золотых изделий. К сожалению, потом, после известных событий, все это разграбили…

На открытие выставки приезжал Саддам Хусейн. Мне кажется, он был на своем месте и не надо было его трогать. Да, в стране были недовольные, те же курды например. Но в целом, судя по всему, в Ираке была нормальная, вполне сносная жизнь. В отеле, где остановились, иракцы постоянно гуляли свадьбы. Женихи были одеты по-европейски, а невесты, как и положено, в золоте с головы до пят. Видели лишь одну свадьбу «в серебре».

Выпивать

Я не очень увлекаюсь спиртосодержащими напитками. Не нравится собственное состояние опьянения. Есть люди, которые под воздействием алкоголя расслаблены и  возбуждены. А я, когда выпью, становлюсь скучным, скованным. Поэтому в подобной компании чувствую себя чужеродным элементом.

Влюбляться

Трижды был женат, и все три раза – удачно. «История болезни» протекала по-разному: иногда полностью окунался в это чувство, не в силах создавать и творить, а иногда, наоборот, работа оказывалась спасательным кругом, оберегающим от глупых поступков. В фильме «Лев зимой» английский король Ричард, греясь у камина, произносит замечательную фразу: «О, я мог бы владеть половиной мира, но в моей жизни были женщины» (смеется. – Прим. авт.). Я не жалею ни о чем. Ничего страшного, если когда-то происходили не совсем приятные вещи, они потом компенсировались чем-то другим, более радостным и постоянным.

Копить

У Пушкина есть гениальные строки о скупости:

Как молодой повеса ждет свиданья
С какой-нибудь развратницей лукавой
Иль дурой, им обманутой, так я
Весь день минуты ждал, когда сойду
В подвал мой тайный, к верным сундукам.

Нет у меня ни подвала, ни сундуков. Да и не надо! Помню, как во время упомянутой иракской выставки ко мне подходили турецкие художники. Они буквально ощупывали мои работы, которые были оформлены в шикарных рамах, приговаривая: «О, у нас ты был бы миллионером».

Ну что поделать, нет у меня никаких ярко выраженных материальных приоритетов. Главное – чтобы была возможность работать. Надеюсь, что не буду валяться под забором и меня по-людски похоронят. Есть что поесть. Есть что надеть…  И этого уже достаточно. Мне кажется, что живу в идеальной ситуации – я никому ничего не должен и мне ничего не должны. Ну а заработать на день насущный, по моим ощущениям, смогу в любом случае.