Грани

№3 от 18 января 2018 года

Статья

Комментарии (0)

Родительская вера и любовь

Сердце тогда не билось. Остановилось...

Родительская любовь безгранична. Как и вера в детей. И даже когда в дом приходит беда,

эти чувства никуда не исчезают. Мои собеседники не знали о проблемах наркозависимости до тех пор, пока их сыновей и дочерей не затянуло в эту бездну. Но вместе они выстояли и продолжают
давать отпор этой болезни.

Наталья

Знаете, читая истории наркозависимых, понимаю, что все они похожи. Но как писал Лев Толстой? Каждая семья несчастлива по-своему? Когда сын начал употреблять? Не знаю, я заметила все признаки, когда он вернулся после очередной практики домой. Всегда был веселым, душой компании, а здесь передо мной стоял исхудавший, с бегающими глазами, отстраненный, раздражительный человек. Вскоре после этого нашла у него траву. Вот тогда и начался ад. Я вспоминаю, и меня до сих пор трясет: вечер, а дома его нет, но он должен быть, он всегда вечерами дома! А тут я прихожу домой – никого. Давай друзей обзванивать, говорят – на дискотеке. Начало двухтысячных, новых клубов – огромное количество. Где искать? Узнаем возможное место и бежим туда с мужем. Сына нигде не видно. Потом появляется – зрачки узкие, как будто и не видит нас. Месяца через два, после всей этой беготни по клубам, ожидания, неизвестности, клиник, муж ушел из семьи. Мужчинам вообще сложнее посвящать свою жизнь на борьбу с болезнями или зависимостью. Это довольно распространенная практика – я его в этом не виню...

Возвращаясь к проблеме сына, могу уверенно сказать, что от наркомании вылечиваются те, кто хочет этого.

Мой сын два года не понимал, к чему все идет. Для него это была такая игра. Молодость, ошибки. А потом понял, когда те, с кем он употреблял, попали в больницу с передозировкой. Вот тогда он испугался. Вместе мы приняли решение пройти повторный курс лечения, но уже с непосредственным его желанием. И это дало свои результаты. Более восьми лет мой ребенок не употребляет, работает, получил высшее образование, создал семью. Да, было страшно и тяжело, иногда казалось, что сил нет бороться, но мы выстояли и справились. Вместе.

Александр

– Сергею 20, и до сих пор он употребляет наркотики. У меня он один сын. Единственный... Сейчас, да, я уже могу спокойно говорить, но вы бы встретились со мной два года назад, когда только узнал об этой проблеме. Ему было около 17, оканчивал школу, выпускной...  Но скорее всего Сергей начал употреблять раньше. Потому что это неадекватное поведение, агрессия периодическая, которую ничем нельзя было объяснить. Думали, что переходный возраст, все пройдет... все через это проходят, – вспоминает Александр. Момент, когда сын начал употреблять, мы пропустили: или загрузка на работе сказалась, или отношения в семье были тяжелыми... Где-то в глубине души мы понимали, что с ним что-то не то. Но все равно отрицали проблему – все дети такие, сейчас другой мир: свобода, равенство, вседозволенность. Но, когда видишь, в каком состоянии он приходит, понимаешь, что происходит что-то страшное. Находили и фантики с курительными смесями дома, но Сергей отрицал, говорил, что это не его. Вначале веришь... хочешь верить. Но когда видишь состояние: алкоголем не пахнет, а будто в сильном опьянении, зрачки не реагируют на свет, приходит и лежит по 12-14 часов, практически не ест... Да, мы искали следы уколов на руках, не находили и успокаивались. Хорошо, что сейчас СМИ начали писать о наркозависимости, о лечении, о медицинских центрах, группах помощи. Потому что раньше эта тема была табуирована, и мы даже не знали, куда бежать. Мы были одни. Каким-то чудом вышли на один из центров, из которого к нам приехал консультант поговорить с предполагаемым зависимым. После беседы он вынес вердикт: «Ваш сын наркоман и ему нужна реабилитация, потому что то, что делаете вы, – неправильно.

Не пускать никуда, запрещать общаться с определенным кругом – это не работает.

Есть программа реабилитации, которая длится минимум полгода, в зависимости от того, насколько долго человек употреблял и с учетом его физического состояния». Но нам было так тяжело принять, что сын... наш сын – наркоман. Он начал уже проходить реабилитацию, а я все еще не верил... Почему он согласился пройти реабилитацию? Я думаю, потому что у него все-таки были какие-то связи с друзьями, которые являлись распространителями спайса. И скорее всего из-за страха, что он может быть уголовно наказан. Думал, наверное, попадет в центр, пересидит, все успокоится, все забудут про его компанию. Почти полгода он там пробыл, а потом сбежал и сказал, что попробует выздоравливать самостоятельно. Около трех месяцев держался, а потом сорвался. Когда ты понимаешь, что он просто убивает себя на глазах, – это страшно. Поэтому выбора не было: принудительно положили его в клинику, хотя и оттуда он сбежал, но в этот раз его уже вернули – приехали ребята оттуда, поговорили с ним по-человечески, он понял, что поддался импульсивной в спышке. И они уговорили его ехать повторно и проработать эту ситуацию срыва. Там у Сергея уже появилось желание помогать таким же зависимым людям... А сейчас он опять в клинике. Если подводить какие-то итоги, то около четырех лет с перерывами на лечение в клиниках и центрах сын употребляет наркотики. Есть ли у меня вера, что он выздоровеет? Что справится? Это самый сложный вопрос. Признаюсь, бывают разные моменты. Но все же пусть и периодически, но эта вера появляется. И ради этого стоит продолжать бороться.

Ольга

У меня употребляла наркотические вещества дочка. Вопреки стереотипам, росла она в любви и заботе. Но наркомания – это та болезнь, от которой никто не застрахован. Впервые наркотик она попробовала лет в 17, когда влюбилась в парня, не отвечающего ей взаимностью. А в таком возрасте – это ведь трагедия! Парень-то был старше моей Анюты, а вот его сестра с ней погодки. Не знаю уж какими путями, но Лена и предложила Ане попробовать. Это ведь так круто. И так по-взрослому. Потом она поступила в институт в другом городе. Училась. А через год приехала домой. Было ощущение, что как будто сбежала. А это она бежала от наркотиков. Но от них не убежишь. Они, оказывается, везде. Стала искать работу. Нашла. И вот именно тогда я увидела, что что-то происходит с моей дочерью. Представляете, только спустя год! Из дома начали пропадать деньги, сначала небольшие суммы, а потом и 400-500 рублей, потом куда-то подевалось мое золотое кольцо, дочка украшения терять стала часто, телефон новый исчез. А потом я увидела у нее какие-то марки с курительными веществами. Сердце не билось. Остановилось. Тогда мне очень помог сын, который отвез Аню в центр реабилитации и организовал встречу с наркозависимыми, которые уже потеряли свой человеческий облик. Дочка увидела, что это ждет и ее, если сейчас не остановится. Она испугалась. Плакала. Оттуда мы сразу поехали в клинику, даже вещи не собирали, дорога была каждая минута.

И вот спустя полгода я узнала свою дочь. Она начала выздоравливать, смеяться, интересоваться кулинарией.

Забирали мы ее тоже вместе с сыном. С момента последнего употребления уже прошло более шести лет. Я не могу сказать, что уверена на сто процентов в том, что эта беда никогда вновь не постучится в наши двери... Я считаю, что наркоманов бывших не бывает, как и алкоголиков. Но мы справились, и теперь рядом со мной моя дочь, та, которую я люблю больше жизни.