Беларусь помнит

№45 от 06 ноября 2014 года

Статья

Комментарии (0)

Битва под Сенно

Нынешней весной журналистские пути—дороги привели меня на российскую Белгородчину. Среди прочих адресов в маршруте той командировки значилось и знаменитое Прохоровское поле — место, где в июле 1943 года во время боев на Курской дуге произошло крупнейшее, о чем, как помним, нам говорили на уроках истории в школе, танковое сражение Великой Отечественной войны. Знакомясь тогда с созданным на месте боев грандиозным мемориальным комплексом, включающим памятник-звонницу, музей сражения и музей военной техники, а также величественный православный храм Святых апостолов Петра и Павла, воздвигнутый в честь погибших на поле ратной славы советских воинов, я и представить не мог, что всего лишь через полгода побываю в местах, где, по мнению некоторых историков, происходило куда более масштабное, чем под Прохоровкой, сражение советских и гитлеровских танковых армад. И было это в самом начале Великой Отечественной под белорусским городом Сенно.

К сожалению, о героических событиях июля 1941-го в Сенно и его округе встретишь не так и много свидетельств. Нет тут такого мемориала, как в Прохоровке. Здесь все гораздо проще: память о подвиге советских воинов 5-го и 7-го механизированных корпусов 20-й армии Западного фронта, принявших участие в танковом сражении под Сенно 6–10 июля 1941 года, увековечивает лишь памятник-танк ИС-3 (аббревиатура расшифровывается как «Иосиф Сталин»). Установлен он был три года назад. Правда, каждый, кто разбирается в военной технике периода Второй мировой войны, не преминет отметить, что данный тип танка не мог участвовать в боях на начальном этапе войны, так как его стали выпускать гораздо позже. Но это, как говорится, к делу не относится.
О перипетиях же и ходе происходившей под Сенно битвы можно узнать из скромно оформленной, но фактически очень богатой музейной экспозиции местного историко-краеведческого музея. Его научный сотрудник Василий Бондаревич на протяжении не одного десятилетия занимается изучением июльских боев 1941 года под своим городом и вместе с коллегами собрал много материалов о малоизвестном танковом сражении.
— К началу июля 1941-го ситуация на фронте для Красной армии сложилась критическая. Разгромив на протяжении первой военной недели основные силы Западного фронта в Белостокском и Минском «котлах» и захватив белорусскую столицу, немецкие войска устремились дальше на восток, к рубежу рек Западная Двина и Днепр, — рассказывает Василий Викторович. — Этот регион был стратегически важен для врага, так как именно оттуда гитлеровцы планировали нанести решающий удар на Смоленск, а затем и на Москву. Для скорейшего же достижения двинско-днепровского плацдарма ударным соединениям вермахта, действовавшим на северо-западном и центральном направлениях, предписывалось вести наступление по двум основным маршрутам — на Витебск, где в авангарде находился 39-й моторизованный корпус из состава 3-й танковой группы генерал-полковника Германа Гота, и на Оршу, куда устремился 47-й моторизованный корпус 2-й танковой группы генерал-полковника Гейнца Гудериана…

Окрыленные успехами первых дней своего восточного блицкрига, немецкие командиры рассчитывали, что и этот рубеж им удастся покорить без особых проблем. Но просчитались. Уже 5 июля продвигавшаяся на Витебском направлении в авангарде 39-го моторизованного корпуса 7-я танковая дивизия генерал-майора Ханса фон Функа восточнее Белыничей наткнулась на оборонительные порядки 153-й стрелковой дивизии, входившей в состав 20-й армии, и была ею остановлена. Немцы не могли поверить, что им не удалось с ходу пробить советский заслон. Поэтому через некоторое время они собрались с силами и атаковали позиции наших войск снова. Но и на этот раз они не сумели достичь успеха. Бойцы же 153-й стрелковой дивизии под командованием полковника Николая Гагена в том ожесточенном сражении не только выстояли, но и подбили около 50 немецких танков, уничтожив при этом более полутысячи гитлеровцев.
Как потом оказалось, этот бой под Бешенковичами стал лишь предвестником более масштабных боевых действий советских войск. Только что назначенный новым командующим Западным фронтом маршал Семен Тимошенко принял решение атаковать врага на дальних подступах к двинско-днепровскому оборонительному рубежу и отдал приказ 7-му и 5-му механизированным корпусам 20-й армии нанести контрудар глубиной более 100 километров в направлении Сенно—Лепель.
— В исторической литературе еще со времен СССР наступление советских войск в начале июля 1941 года на Лепель и Сенно рассматривается как часть Витебского сражения под названием Лепельский контрудар. Но в последние годы его стали именовать битвой под Сенно, — продолжает вводить в курс дела В. Бондаревич.
Оба ударные подразделения 20-й армии — 5-й и 7-й механизированные корпуса, которым был отдал приказ перейти в наступление, до этого не были задействованы в боях на фронтах Великой Отечественной. Они в экстренном порядке были передислоцированы в Беларусь — 5-й корпус из-под Киева в район Орши, а 7-й из Подмосковья — к Лиозно. Уже на новых местах оба корпуса вошли в состав 20-й армии и, согласно приказу командующего Западным фронтом маршала С. Тимошенко, получили конкретные задачи на участие в наступательной операции, начало которой было намечено на утро 6 июля. Так, подразделения 7-го механизированного корпуса должны были атаковать врага на Бешенковичском и Сенненском направлениях, а 5-й мехкорпус — на Лепельском. Противостояли же им значительные вражеские силы — части 47-го и 39-го моторизованных корпусов и стрелковые соединения. В отличие от советских подразделений это были хорошо вооруженные и имеющие большой опыт ведения боевых действий войска.
В назначенный срок 6 июля 14-я танковая дивизия 7-го мехкорпуса под командованием полковника Ивана Васильева перешла в наступление по направлению на Бешенковичи. Ее передовые полки, продвигаясь колоннами по проселочным и лесным дорогам, поначалу встретили незначительное сопротивление врага.

Однако проблемы начались, как только первые танки достигли небольшой речушки Черногостицы. Форсировать ее с ходу не удалось — крутые берега и болотистая местность не позволили это сделать. Кроме того, на противоположном берегу фашисты успели соорудить внушительный оборонительный рубеж.
Безрезультатными оказались неоднократные попытки овладеть противоположным берегом речки. Дивизия несла большие потери: согласно отчету комдива полковника И. Васильева, в бою на речке Черногостице участвовало 126 танков и половина из них была потеряна, также было убито и ранено более 200 человек. Поэтому вечером 7 июля был отдан приказ об изменении направления удара — обойти занятый противником рубеж с юга и с утра 8 июля возобновить наступление на новом направлении во взаимодействии с 18-й танковой дивизией.
Немногим лучше поначалу обстояли дела у подразделений 5-го механизированного корпуса, которому было предписано выступить из района Орши и провести наступление на Лепель южнее Сенно. Но и здесь первый день наступательной операции не задался: удалось преодолеть всего лишь порядка 15 километров.
Как вспоминал позднее генерал-полковник танковых войск Василий Бутков, который в 1941 году был начальником штаба 5-го механизированного корпуса, «6 июля в 5 часов 17-я, 13-я танковые дивизии, отряд 109-й мотострелковой дивизии выступили колоннами по назначенным маршрутам. Вначале гитлеровцы не оказывали активного сопротивления, однако войска продвигались слишком медленно. Шел проливной дождь, на раскисших дорогах создавались пробки. К тому же из-за отсутствия авиационного прикрытия им часто приходилось укрываться в лесах от ударов вражеской авиации.
С подходом к рубежу Масюки и Обольцы танковые дивизии встретили организованное сопротивление передовых частей 47-го моторизованного корпуса противника. Стремительной атакой наши войска сбили вражеские отряды и к 20 часам, продвинувшись на глубину 14—16 км, вышли на рубеж Серкуты, Будно (17-я танковая дивизия); Замошье, Обольцы (13-я танковая дивизия); 7 км западнее Вязьмичей (отряд 109-й моторизованной дивизии)».
К исходу 6 июля танки израсходовали почти весь запас горючего. Поэтому было принято решение приостановить дальнейшее наступление, чтобы в течение ночи на 7 июля дозаправить боевые машины, и с рассветом возобновить наступление. Однако машины, обеспечивающие подвоз горючего, к утру 7 июля к частям не прибыли, и командиры танковых дивизий возобновили наступление силами передовых отрядов, снабдив их танки горючим, слитым с баков других боевых машин. И это был оправданный шаг: атаковали растянутые походные колонны немецкой 17-й танковой дивизии, продвигавшейся из района Лепеля на Сенно, и прорвались в район деревень Цотово и Толпино. В итоге порядки немецкой дивизии оказались разорваны.
Но на следующий день, 8 июля, положение советских ударных танковых дивизий, обеспечивших к тому времени уже 40-километровый прорыв в глубину вражеской обороны, резко ухудшилось. Части немецких 7-й и 17-й танковых дивизий атаковали 5-й мехкорпус во фланг и тыл, и отдельные его подразделения оказались в окружении. На следующий день нашим частям, попавшим в кольцо, пришло подкрепление, и в ночь на 10 июля в ходе встречной атаки 17-го мотострелкового полка и танкового батальона 33-го танкового полка остатки передовых подразделений 5-го мехкорпуса смогли выйти из окружения. После чего с другими частями отошли в район Орши, где по приказу командующего 20-й армией генерал-лейтенанта П. Курочкина заняли новый рубеж обороны.

Продолжались бои, которые вела 14-я танковая дивизия 7-го мехкорпуса на реке Черногостица под Бешенковичами и 17-я, 13-я танковые дивизии и отряд 109-й мотострелковой дивизии, входившие в состав 5-го мехкорпуса, в районе деревень Масюки и Обольцы. Восемнадцатая дивизия 7-го мехкорпуса, возглавляемая генерал-майорам Федором Ремизовым, пришла на помощь бойцам разрозненных подразделений советских войск, сдерживавших натиск врага на восточных окраинах города Сенно.
Благодаря подоспевшим свежими силам, 7 июля удалось у немцев город отвоевать. Фашисты, конечно же, не хотели мириться с утратой своих позиций и одну за другой предпринимали контратаки, чтобы вернуть контроль над стратегически важным для них населенным пунктом. Однако бойцы 18-й танковой дивизии стойко отражали попытки противника овладеть Сенно: на протяжении дня город трижды переходил из рук в руки, но к его исходу все же остался  под контролем советских войск…
Об ожесточенности боев, разгоревшихся в районе Сенно, также свидетельствует докладная записка генерал-майора Вальтера Неринга — командира немецкой 18-й танковой дивизии, воевавшей против подразделений советской 18-й (вот так совпадение!) танковой дивизии: «Потери снаряжением, оружием и машинами необычайно велики и значительно превышают захваченные трофеи. Это положение нетерпимо, иначе мы напобеждаемся до собственной гибели».
— Восьмого июля гитлеровцы бросили против защитников города все имеющиеся у них в этом районе резервы, — продолжает В. Бондаревич. — Снова завязались тяжелые бои. На наши позиции обрушился огонь из танков, орудий и минометов. И что самое неудобное для защитников города — немцы имели мощную поддержку авиации...
Такой напор противника удержать было невозможно, и подразделениям 18-й танковой дивизии пришлось оставить город. Они отошли в восточном направлении, к шоссе Витебск—Орша, где заняли следующий рубеж обороны.
Однако принять бой на новых оборонительных позициях не пришлось. Десятого июля, в связи с захватом противником Витебска, командующий 20-й армией принял решение отказаться от дальнейшего развития контрудара на Лепель и приказал вывести оставшиеся корпуса 14-й и 18-й танковых дивизий и сосредоточить их в районах, занимаемых ими перед началом боевых действий. Таким образом, существенно потрепанные, потерявшие в боях под Сенно и на реке Черногостица более 50 процентов танков и другого вооружения, 14-я и 18-я танковые дивизии 7-го механизированного корпуса были возвращены в район Лиозно.
Военные стратеги и историки в последнее время среди причин неудачи Лепельского контрудара называют следующие: слабая подготовка операции и отсутствие времени на получение необходимой разведывательной информации. Очень плохо была налажена связь, в результате чего участникам контрудара зачастую приходилось действовать вслепую. Значительной части советских танкистов пришлось вступать в бой буквально с колес; крайне неважно был обеспечен подвоз топлива и боеприпасов. Сыграло свою пагубную роль и отсутствие боевого опыта: ведь для большинства солдат и младшего командного состава битвы в районе Сенно стали первым боевым крещением. А ведь им пришлось противостоять уже изрядно «обстрелянному» в европейских сражениях врагу. Кроме того, по многим параметрам советская техника уступала боевым машинам противника. Значительные потери наши войска потерпели и от активных действий фашистской авиации, а советские танки никакой поддержки с воздуха не имели. И даже погода была против советских танкистов: проливные дожди сделали грунтовые дороги труднопроходимыми, и это значительно затрудняло наступление…

Однако, несмотря на то что контрудар не достиг своей конечной цели, советским войскам удалось временно отбросить противника на 40 километров в сторону Лепеля и несколько дней оборонять занятые рубежи, оттянув на себя значительный резерв врага. В результате фашисты потеряли целую неделю, и их наступательный темп сильно замедлился.
Косвенным итогом боев под Сенно стала постепенная перестройка Красной армии. В Директивном письме Ставки командующим фронтов от 15 июля 1941 года уже ставился вопрос о необходимости перехода к системе небольших армий в пять, максимум шесть дивизий без корпусных управлений. Это делало танковые подразделения мобильными, способными решать более успешно поставленные перед ними боевые задачи. Что не замедлило сказаться в последующих битвах Великой Отечественной войны, в том числе и таких переломных, как Прохоровское сражение.

Как это было?
Из воспоминаний генерал-майор танковых войск Василия Гуляева о бое у реки Черногостица:
«Артиллерийский огонь нарастал. Вперед пошли танки… На западном берегу Черногостицы подпрыгивают султаны взрывов. Позиции противников заволокло густой темно-бурой пылью и дымом. В грохоте артиллерийской подготовки неожиданно прогремел раскат необычной силы. Земля вздрогнула и выплеснула в небо гигантский огненный столб. Не иначе, наши артиллеристы накрыли склад боеприпасов.
Ревя моторами, лязгая гусеницами, танковая армада, насчитывающая до ста машин, понеслась к реке. А противник молчал.
Мой БТ-7 уже пошел на переправу. В перископ я вижу на противоположном берегу две наши головные машины.
И тут появились вражеские самолеты. Началась бомбежка. Один из осколков разорвавшейся рядом авиабомбы перебил нам правую гусеницу. БТ-7 завертелся на месте. Его пришлось покинуть. Кстати, рядом оказался КВ (танк «Климент Ворошилов» — С.Г.) лейтенанта Яковлева.
Я опять прильнул к перископу. Хорошо видно, что переправившиеся две машины ведут огонь по фашистам почти в упор. Вот зацепилась гусеницами за берег третья. Но прямое попадание то ли вражеского снаряда, то ли бомбы опрокинуло ее с крутого берега в речку. Это вызвало некоторое замешательство среди тех, кто шел сзади. А авиация противника прямо неистовствовала.
Мелькнула тревожная мысль: «Все пропало!». И в тот же миг я увидел, как кто-то выпрыгнул из одного танка. Маленькая фигурка в черном заметалась между машинами. Это был политрук роты Христофоров. Он размахивал руками, что-то кричал. Оставалось только удивляться, каким образом в этом аду его не задевают осколки…
Христофорову удалось ликвидировать затор. Но в самый последний момент его все-таки настигла смерть. Машины опять полезли на кручу. И снова начали опрокидываться. Я навел перископ на левую переправу. Там такая же картина. Наш танк застрял почти у самого берега. Дорогу ему загородили две другие стальные громадины, завязшие в илистой речке…»

Сергей ГОЛОВКО