Это интересно

№49 от 05 декабря 2013 года

Статья

Комментарии (0)

Какой рог у Рогачева

Владимир Короткевич в своей замечательной повести «Ладдзя роспачы» рассказал, что в Рогачеве жили когда-то весьма отчаянные парни. Один из них — Гервасий Выливаха — лет четыреста назад, когда за ним пришла смерть, на спор обыграл ее в шахматы и тем спас свою жизнь и жизнь своих спутников. А был он наследником тех кривичей, которые когда-то у самого Люцифера «рог сілком аддзерлі і зрабілі з яго келіх для пітва», да такой «келіх», что его силой обычная вода становилась водкой. Однако не тот рог изображен на гербе древнего Рогачева. Да и кто знает, какой он был у падшего ангела, которого еще называют дьяволом.

В одобренном в 1781 году российской императрицей Екатериной II докладе Сената «Об утверждении гербов городам Могилевского Наместничества» сказано, что гербом Рогачева являеятся «черный бараний рог, в золотом поле, означающий имя сего города». Но, как пишет известный белорусский историк и геральдист профессор Белорусского государственного технологического университета С.Е. Рассадин, «черный бараний рог в нем призван служить аллегорией имени, а само название города «считается производным от древнерусского «рог» в значении «мыс, выступ, стрелка при слиянии рек» (в данном случае — Днепра и Друти)». Такие гербы принято называть
«говорящими». 
Геральдика требует конкретности. С.Е. Рассадин в подтверждение этому приводит вопросник, которым в 1724 году фактический родоначальник государственного герольдмейстерства в Российской Империи граф Ф.М. Санти запрашивал сведения, необходимые «для правильной разработки конкретного городского герба».
А это: а) «сколь давно и от какого случая или причины и от кого те городы построены, каменные или деревянные или земляные и от каких причин какими имянами названы; б) из тех мест каких родов скоты, звери и птицы всем имена, а особливо где есть род какой партикулярной;
в) и те самые места гористыя или равныя болотныя или или сухия степныя ли ли лесныя и плодовитым древам партикулярным наипаче род какой;
г)  какова хлеба в каком месте болши родится; д) и те городы на морях или на каких озерах или реках... и в них каких родов партикулярных наипаче рыб обилнее бывает; е) и огородных и полевых и лесных овощей и всяких трав и цветов чего где болши
родится...».

В свете этих вопросов яснее становится, почему, например, на гербе Копыси — черный заяц в зеленом поле: было таких «редких зверьков в окрестностях сего города изобильно». На гербе Климовичей золотая пчела — «знак изобилия медом», а на гербе Мстиславля изображена бегущая красная лисица — такими «зверьми окрестности сего города весьма изобилуют». На гербе Орши пять стрел — «потому что сей город построен еще древними скифами, которые таковыми орудиями по-
хвально действовали».
Эти и многие иные весьма интересные сведения по истории нашего края можно почерпнуть из новой книги С.Е. Рассадина «Галантный век» в гербах городов Беларуси», которая вышла в издательстве «Беларуская навука». Монография является историко-геральдическим исследованием гербов белорусских городов, утвержденных в конце восемнадцатого века, который в литературе принято называть галантным. Они были дарованы российской императрицей Екатериной Великой и последним королем Речи Посполитой Станиславом Августом Понятовским, между которыми в их молодости тоже существовали «галантные отношения».
По сути речь идет о «геральдическом взрыве», в результате которого гербы получили двадцать семь белорусских городов и местечек, четырнадцать утверждено Станиславом, тринадцать — Екатериной II. А еще особенностью того времени был распад Речи Посполитой и возвращение нынешних белорусских территорий в состав русского государства. Гербам, утвержденным польским королем, предстояло пройти процесс «адаптации» уже в Российской Империи. Да и более ранним тоже, скажем, гербу Несвижа, который был дарован городу еще Стефаном Баторием в 1586 году, или гербу Слуцка, пожалованному королем Яном Казимиром в 1652. И хотя речь не шла об их отмене или замене, но проблемы все-таки были. Одна из них состояла в том, подчеркивает С.Е.Рассадин, что в Речи Посполитой, в отличие от России, не было геральдической службы, потому возникли определенные вопросы с начертанием и описанием гербов. Государственные символы, «жалованные Станиславом II Августом в 1792 году… были лишены не только геральдических щитов, но и, в строгом смысле слова, даже гербовых эмблем», эти «заключенные в круглые рамки гербовые сюжеты на фоне пейзажей… пришлось буквально переделывать в гербы».
Другой особенностью являлось то, что в Речи Посполитой акцент в геральдике зачастую делался на религиозную символику, в России же — на исторические и географические начала, а также на созвучие герба названию города. Тем не менее, на гербе Минска, который был пожалован городу королем польским Сигизмундом III Вазой еще в 1591 году, было сохранено и поныне остается изображение Богородицы, равно как и апостола Петра на гербе Борисова, полученном в 1792 году от Понятовского.
Исторический «уклон» стал проявляться уже в начертании гербов для городов, которые ранее их не имели. «Офицерская шпага, перекрещенная в красном поле с мечом» на гербе Чаус начертаны потому, что в окрестностях этого города при Лесной 28 сентября 1708 года была одержана важная победа над шведами.
Ее Петр I назвал «матерью Полтавской баталии». А в качестве примеров использования «географического принципа» в геральдике автор называет гербы Вилейки, Дисны, Давид-Городка, на которых изображены реки Вилия, Западная Двина, Горынь.
Значительное место в своей книге С.Е. Рассадин уделил «гербовым животным», которые присутствуют на символах Гродно, Городной, Слонима, Радуни, Волпы, Любчи — лось, олень, бобр, рысь, рак, рыбы. Объяснены также изображения неодушевленных предметов на гербах Бобруйска, Сенно, Быхова. Мачта на гербе Бобруйска призвана напоминать, что  Березина, на которой он стоит, сыграла важную роль в снабжении древесиной строящегося Черноморского флота. Только в 1805 году «из Минской губернии в Кременчуг, Екатеринослав, Херсон и Одессу было сплавлено мачт до 200 штук, бревен свыше 20 тысяч, брусьев более 23 тысяч штук». Перекрещенные пушки на гербе Быхова помещены потому, что в этом городе в XVI—XVIII веках размещалась людвисарня — литейная мастерская, в которой мастера высокого класса отливали пушки, ядра, пули. На говорящем гербе Сенно две косы — «знак изобилия сеном». Такой же «говорящей», напоминает автор, была поначалу печать БНР, на которой были изображены коса и грабли на фоне снопа, а не «Погоня».  
В то же время С.Е. Рассадин отмечает, что «гербовая адаптация» не была простым делом, споры по этому поводу в сообществе геральдистов продолжаются и теперь. Значительную часть своей книги профессор тоже посвятил полемике. Однако в отличие от тех, кто считает тот процесс российской гербовой «оккупацией», он называет его геральдической интеграцией и основательно аргументирует свое утверждение.
С.Е. Рассадин входит в круг ведущих геральдистов в нашей стране, и исследование «Галантный век» в гербах городов Беларуси», уже появившееся в магазинах «Белкниги», не является первым, сделанным им на эту тему. В издательстве «Беларусь» выходили  монографии «Гнездо двуглавого орла» и «Государственные символы Беларуси. Исторические истоки и судьбы герба и флага». Сергей Евгеньевич постоянно занимается и общей историей, особенно ее древними пластами, ежегодно участвуя в археологических экспедициях и раскопках. Пять лет назад  издательство «Белорусский Экзархат» выпустило его книгу «Первые славяне». В ней на основании обширного анализа исторических материалов и личного археологического опыта автор подчеркивает, что прародиной славян являются территории по обе стороны Припяти  среднего течения Днепра.

Алексей ЯШИН