Культура

№19 от 09 мая 2018 года

Статья

Комментарии (0)

Фильм пойдет своей дорогой

В Минске состоялась премьера военной драмы «Собибор» – режиссерский дебют Константина Хабенского о восстании в одноименном лагере смерти в 1943 году. Организатора восстания Александра Печерского сыграл, на мой взгляд, просто замечательно сам актер. После пресс‑показа в Международном мультимедийном пресс‑центре МИА «Россия сегодня» создатели фильма провели пресс-конференцию. Несколько вопросов удалось задать и Константину Хабенскому.

– Константин Юрьевич, насколько точно был воссоздан лагерь смерти «Собибор»? Вы использовали архивные данные?

– Для нас было важно воспроизвести в точности то место, где происходили действия, показанные в фильме. И мы это сделали по чертежам, которые сохранились в архиве. Но все равно, какая бы точность ни была, это остается успешно сделанной декорацией бараков, помещений, строительного материала, если не вдохнуть в них жизнь. Потому что исторические факты сами по себе не работают без наполнения содержанием в сочетании с чувствами, переживаниями актеров. Что касается архивных данных, то в связи с тем, что лагерь смерти «Собибор» после восстания был уничтожен, никаких особых архивных данных нет. Работая над сценарием, мы использовали воспоминания участников восстания.

– Это ваш режиссерский дебют. Будете ли снимать дальше?

– Я только между 22-м и 31-м вариантом монтажа фильма понял, что хочу любой ценой сделать и довести эту историю до логического конца, сделать фильм таким, каким я хочу его увидеть. До этого не собирался быть режиссером, потому что достаточно хорошо чувствую себя в роли актера. Но, видимо, так сошлись звезды... Конечно, помогли те знания, которые я приобрел на съемочных площадках, общаясь со многими режиссерами. Но после выхода фильм «Собибор» пойдет своей дорогой, а я вернусь к своей актерской деятельности. Меня уже ждут несколько фильмов. Ближайший – Ани Меликян «Фея». Съемки закончились, сейчас идет монтаж.

– Помимо России и Беларуси, в каких странах планируется прокат фильма «Собибор»?

– Первая мировая премьера фильма состоялась в Варшаве, потому что лагерь смерти «Собибор» был расположен в Польше. Многие страны Европы купили фильм, он интересен европейскому зрителю. Кстати, начальника лагеря Карла Френцеля сыграл Кристофер Ламберт. Также приобрели картину Австралия и Япония. Ведутся переговоры, чтобы показать фильм за океаном.

– Кристофера Ламберта мы помним по положительным ролям, где он боролся со злом. Вы не рисковали, пригласив его на роль нацистского преступника? И как вам работалось со звездным актером?

– Думаю, не открою секрет, что актерам свойственно играть разные роли, ломать стереотипы. Продюсеры остановили свой выбор на Кристофере Ламберте не только потому, что он замечательный актер, но и потому, как я уже сказал, что нам нужна была европейская величина, которая бы помогала продвигать «Собибор» в прокате. Лично я познакомился с Ламбертом уже на съемочной площадке. И был доволен работой, которую он делал безупречно. Чтобы глубже показать его персонаж – начальника лагеря Карла Френцеля, сценаристы придумали историю, когда он объясняет свои поступки, почему стал таким. Зритель узнает, что все его беды, поведение – от отношений с отцом-мерзавцем. И в этот момент появляется мысль: «Парень, как тебе не повезло!». В картине мы постарались раскрыть биографию каждого нацистского преступника, и каждый из них находит оправдание своим поступкам. Кто-то – в пьянке, кто-то – в обещании матери, что когда сын вернется с войны, она будет купаться в шелках. Но это никак не оправдывает их нечеловеческие, зверские преступления.

– Вы для достоверности пригласили немецких актеров играть немцев, а польских – поляков. Но ведь дешевле было бы подчеркнуть национальность при озвучке?

– Да, мы позвали иностранных актеров, чтобы они говорили на родном языке. Более того, двое из польских актеров, когда играли голландцев, разговаривали на голландском! Актеры живут на съемочной площадке, и озвучивание происходит, только если ты переделываешь сцену и переписываешь тексты. В основном это все чистый звук.

– Сейчас в некоторых европейских странах идет процесс переосмысления истории. Вы согласны, что «Собибор» в некоторой степени сглаживает существующие разногласия?

– У меня не было задачи участвовать в каких-то политических событиях через картину. Я ставил задачу сделать фильм, чтобы он эмоционально воздействовал на зрителя. Потому что если это рассказано с холодным носом и если меня, сидящего в зрительном зале, не затрагивает никак, кроме раздражения – почему со мной так разговаривают, почему не подключают мои чувства к этой истории, – тогда грош всему цена. А если события в фильме рассказаны честно, эмоционально и воздействует на зрителя, то я думаю, что дальше уже, в зависимости от воспитания, от человеческих качеств, люди сами зададут себе вопросы.

– Насколько глубоко вы вживались в роль офицера Александра Печерского, который организовал восстание в лагере смерти?

– У меня был собирательный образ советского человека, который в какой-то момент перерождается в просто человека. Фильм – это продолжение большой работы по увековечению памяти Печерского. Сначала в Ростове-на-Дону была установлена мемориальная доска, затем снята картина.

– Почему фильм заканчивается долгим бегом запыхавшегося подростка Шломы, а не действием главного героя?

– А вы читали титры, которые идут в финале? Там написано, что Шлома вырос и уехал в Бразилию. И есть предположение, что именно он убил 18 немецких офицеров, которые скрывались там от военного трибунала. Бег Шломы говорит о рождении нового героя. И о том, что в подобных условиях чистого и светлого родиться не может. Только новый герой-мститель, замазанный кровью. И, мне кажется, это честно.