Взгляд

№8 от 25 февраля 2016 года

Статья

Комментарии (0)

Тайны репортерской кухни

В столице по приглашению Международного медиаклуба «Формат-А3» гостил создатель и главный редактор журнала «Русский репортер» Виталий Лейбин. По мнению экспертов, сегодня его издание — один из лучших журналов на постсоветском пространстве. Основная идея издания — не проповедовать, выдумывая дешевые сенсации или продуцируя лозунги, а работать в жанре фактов и репортажа, описывая все многообразие стилей и форм жизни.

Из микробиологов – в редакторы
Мои родители — родом из Беларуси, познакомились в Молодечно и уехали колесить по великой стране в поисках лучшей доли, оказались в Донецке, где я и родился. Сегодня работаю и живу в Москве. Считаю, что у меня три родины, которые я очень люблю и судьба которых мне небезразлична. Я по специальности молекулярный биолог. Работал и учился в университете штата Иллинойс в Америке, в области генной инженерии. Волею судьбы в конце 90-х связал свою жизнь с журналистикой. В 2006 году создал журнал «Русский репортер», где с первых дней работаю главным редактором.
Нужна ли своя позиция?
В какой-то момент все бросились учиться западным образцам и совершенно забыли русские очерковые традиции. Да, есть английский стиль журналистики, где почти никогда не высказывается своя позиция. Но если мы начинаем писать в отстраненном режиме, то в итоге из поля зрения исчезнет сам человек. Мы поняли, что если ты занимаешься репортажной журналистикой, взрослеешь гораздо быстрее, чем просто проживая жизнь. Наблюдая людей в конфликтных ситуациях, становишься мудрее. Хотя это тоже своего рода игра. Есть осознание того, что репортерство — в своем роде легкий способ повзрослеть.
Мы — не  холодные наблюдатели, мы пишем и снимаем драматичные и яркие истории, а не холодные и отстраненные. Наш репортер Мария Ахмедова в какой-то момент украинского конфликта соединила по телефону двух однокурсников, выпускников суворовского училища, которые воюют по разные стороны баррикад. И они плакали в трубку, понимая весь ужас и абсурдность такой ситуации. Оба!
Один из способов преодолеть всю эту информационную шумиху и остаться верным профессии — писать тексты, которые будут на порядок человечнее, чем то, что производится обычно. 
Считаюсь советским
Я окончил школу в 1990 году, когда СССР уже практически не было, но все равно считают себя советским человеком. Не знаю, плакать или радоваться по этому поводу, но такова данность. Я видел несоветских людей в разных странах бывшего Союза, например, в Грузии, где молодые люди совсем не знают русского языка, они просто перестали его учить. Многие жалеют о распаде Союза. Но цивилизация развивается и совсем не обязательно жить в одной стране, чтобы находиться в общей культуре, главное — чтобы культура эта в нас жила и чтобы мы не забыли прошлое.
Цензура
В реальности всегда есть ограничение на коммуникацию. Не все секреты можно рассказать. Цензурные ограничения — не спасение, они являются временными подпорками и нужны, чтобы успеть обсудить проблему своей страны до того, как «прорвет». Я скорее верю в дисциплину ума и хорошее образование, чем в цензурные рамки. А еще ведь существуют и этические принципы журналистики. Правда, они тоже со временем меняются. Раньше в немецкой прессе нельзя было обсуждать национальность преступника, а сейчас это — обычная практика.
Фейки и заголовки
Борьба с фейками – тоже род контрпропаганды. Предпочитаю не фейки разыскивать, а правдивый источник информации. Вранья много, а вот правда — в дефиците.
Многие стандарты деловой журналистики – это школа «Коммерсанта». В теории журналистики заголовок считается важнейшим структурным элементом. Так вот в «Коммерсанте» особая культура заголовка связана с каламбурами. Например, несколько лет назад проходила рекламная кампания газеты, которая звучала так:  «Для настоящего «Коммерсанта» 10 лет – не срок». А как раз в это время в СМИ шумно обсуждалось «второе дело» Ходорковского. Мы ценим такой ироничный, саркастичный стиль, но пишем про настоящую, искреннюю жизнь и нам не всегда хотелось бы каламбурить. Поначалу мы даже не очень увлекались заголовками, бросив все свои силы на то, чтобы человек одолел большой текст. Сейчас за заголовками следит выпускающий редактор, и они стали лучше, но для меня как для редактора это не  главное.
О критике правительства
Это нормально — критиковать свое правительство, главное – свою страну не разрушить. Когда-то Андропов произнес фразу: «А мы не знаем, какой страной правим». Такое впечатление, что и в 90-е ситуация не изменилась. Пресса занималась освоением жанров «скандалы, интриги, расследования», ученые мужи создавали свои экономические концепции, но никого не интересовало, в какой стране они живут и на какой стране будут проводить эти экономические эксперименты. Мы избрали жанр репортажа не только потому, что не хотели навязывать какие-то концепции, а рассказать о том, как жизнь устроена.
Предо мной стоит Стена
Развитие коммуникативных технологий создает новые возможности и новую антиутопию. Кстати, она предельно точно описана в научно-фантастическом романе Рэя Брэдбери «451 градус по Фаренгейту». Для того чтобы людей превратить в существ без разума и сознания, оказалось ненужным сжигать книги, на них просто людям не стало хватать времени. Брэдбери новые медиа, которые существуют в мире, пророчески называет Стенкой. Сразу возникает аналогия Стены в Контакте. В книге она выглядела как экран телевизора. И там, на этой Стене, люди очень эмоционально спорят, а главный герой спрашивает у жены, в чем дело. А она отвечает: «Какая разница? Смотри, как здорово!».
На заре интернета основатели идеологии информационной свободы полагали, что доступ к информации будет означать большую человеческую свободу. Но оказалось все не так, потому что свобода понимать правду основана на вере. А сегодня сообщений много: большинство из них либо непрофессиональные, либо являются откровенным враньем. И люди по инерции верят тому, чему верить легче, то есть они становятся более манипулируемы.  
Психологии масс
Фейсбук, придумав кнопочку «лайк», тем самым изобрел самый минимальный человеческий поступок. Стало довольно просто объединяться в группы по интересам, в частности, по спасению кошек, собак и людей. И это хорошо! Но вместе с тем обнаружилось, что сбиваясь в определенные группы, некоторые граждане, не осознавая сути элементарных поступков, с одинаковым желанием готовы не только спасать, но и карать. Спасая кого-то хорошего, ты одновременно уничтожаешь врага. Общество таким образом стало еще более архаичным. И это одна из причин, почему Фейсбук, Твиттер так хорошо подходят для организации революций. Не потому, что это так планировалось или потому, что это мировой заговор, а потому, что изобретен быстрый способ присоединиться к толпе. Хорошей, плохой – неважно, ты порой даже не успеваешь об этом подумать. И тебе потом оказывается легче выйти на площадь и найти там жертву, но уже не виртуальную, а реальную. То, что порой производят социальные сети, не только вызов прессе, это вызов всей общественной культуре.